– Давай, люблю тебя! – напевает Лиза под очередное невнятное бурчание Тима, которому что-то там неудобно. – Не дури только, хорошо?

– Ага, я тебя тоже. Иногда.

– Вот ты…

– И передай Тиму, чтобы набрал меня, как выспится. Обязательно.

Лиза сразу теряет всю дерзость, смущается и шепчет в трубку приглушенное «угу». Умная Ляля, как зовут ее дома, во всем была права и первой заметила то, что так долго не замечал я и пытаются игнорировать эти двое.

Мне везет, и я почти сразу нахожу отличное место для парковки. Пишу Лиле, что освободился и могу подождать ее, если она недолго. Хотя если и долго, я что-нибудь придумаю, дождусь. Мысленно далеко – строю планы повсеместной расправы. Пытаюсь. Но секунд через тридцать уже собираюсь набрать ее, вдруг пропустила сообщение, однако она отвечает.

«Пятнадцать минут», – падает на телефон.

Отлично, что ж. Пишу ей, где меня найти, а сам, пока вспомнил, открываю сайт объявлений, чтобы отказаться от фары и бампера, которые собирался выкупить. И пишу Тиму, чтобы сразу приступил к делу, как проснется, обещая, что взамен с делами «Неуча» я прикрою.

Ровно через пятнадцать минут – точна до секунды – Лиля просит подождать еще парочку, а то она не успевает. А уже через две – я засек – прыгает в салон и радостно, будто выиграла в лотерею миллион, тянется обнять меня. Я привык к этому быстрее, чем отвык от сигарет, к которым больше не тянет. Не хочется, чтобы хоть что-то перебивало ее запах. Она всегда пахнет чем-то сладким, вроде выпечки ее мамы или ягодного чая, и, кажется, я что-то сболтнул на этот счет, испив дурманящего зелья ее отца. Плохо помню, но определенно бы повторил – прикосновений было точно много. Целую ее в щеку, зацепив уголок губ. Вглядываюсь в лицо, ищу любые признаки расстройства, но нет – она идеальна до дрожи.

– Представляешь, у меня один из самых высоких итоговых баллов по живописи! Почти девяносто! – Я прекрасно представляю. Удивлен, что не сто. – Восемьдесят восемь! Нет, конечно, бывали баллы и лучше, я не претендую, но не ожидала! Честно!

Она себя недооценивает.

– Думала, профессор меня не любит, а он защищал меня перед комиссией!

Ее невозможно не любить.

– Да если бы своими глазами не видела, никогда не поверила бы!

Лиля так активно жестикулирует, что аж подпрыгивает на сиденье. Вся запыхалась, с ярким румянцем и горящими глазами. Прекрасная в своей стихии. В такие моменты я убеждаюсь, что все делаю правильно. Она обязана продолжать учиться. Обязана не растерять этот запал, как когда-то под давлением обстоятельств растерял я. Она должна продолжать заряжать своим огнем. Да о чем речь – она уже вдохновляет! Я снова без остановки смотрю всякие обновления и новые фишки по монтажу. Я ради нее, в конце концов, склеил визитку, хотя до этого не прикасался к программе несколько лет. Даже время от времени листаю сайты, задумываясь над тем, чтобы вернуться к учебе. Она должна улыбаться, а я прикрою ее от слез.

– Я в шоке спросила у него, неужели у меня пятерка? Потому что не поверила! Честно! А он мне знаешь что сказал? Типа: «Чего вы ждали? Могу исправить на четверку». – Она с улыбкой копирует скрипучий голос старого преподавателя. – Боже, да он похвалил меня, как будто обругал!

Она смеется. Громко, несдержанно, без стеснения. Мне нравится, что стала чувствовать себя рядом со мной свободнее. Ловит мой застывший взгляд, стихает. Улыбается теперь осторожно, опускает голову вниз, потом снова смотрит на меня. Волосы падают ей на лицо, и она только собирается поднять руку, чтобы смахнуть их, но я оказываюсь быстрее. Заправляю мешающую прядь за ухо и, не сдержавшись, поглаживаю ее щеку большим пальцем. А она ненадолго прикрывает глаза и выдыхает, кажется, все заботы мира, которые успела взвалить себе на плечи. Если я здесь хотя бы для этого, то готов служить до конца.

– А еще мы с Лизой получили «отлично» за совместный проект по истории искусств! – заявляет с гордостью в голосе.

– Вы молодцы. Хотя, зная Лизу, уверен, ты все сделала за нее сама.

– Кстати, нет. Я почти ничего даже не правила в ее пунктах. – Она улыбается мне, а потом все же добавляет: – Ну, разве что чуть-чуть.

И мы оба немного зависаем, глядя друг на друга.

– Домой тебя? – произношу тихо, но она все равно вздрагивает. Берет себя в руки, отодвигается от меня, садится ровнее. Улыбается уже сдержаннее, будто жалеет, что пусть и ненадолго, но открылась мне. Я не расспрашиваю ее ни о чем. Сейчас разберусь со всем, а она научится мне доверять. – Или, может, поедим где-нибудь в честь твоего успеха?

Она так резко меняется после моих слов. Щурится, превращаясь в самую настоящую лису. Дерзкую и сексуальную.

– А это свидание? – даже тон совсем другой.

– А это флирт? – парирую я.

Сгрести бы ее в охапку и…

– Возможно, – отвечает она и кусает губы, будто сама не верит, что сказала это вслух.

– Возможно, – также подтверждаю я. Готов называть как угодно, лишь бы не бежала от меня.

– Ладно, – соглашается. – Тогда куда-нибудь, где нет кофе и пончиков. Меня после работы уже от одного их вида тошнит, – выдает она бодро и, достаточно осмелев, лезет включать радио.

– Я знаю место, где делают самый вкусный цезарь в городе, – говорю, сдавая назад, пока Лиля ищет шнур, чтобы подключить телефон. Потому что наконец послушала «моего этого» рэпера и одобряет несколько песен. Хочет показать, какие именно, а я… что я? Готов даже к сборнику саундтреков из ее любимого «Спеши любить», только бы она была довольна.

Глава 22

Она

Теория вероятности поцелуев и оставшиеся за дверью приличия

– Ты и правда великолепна, – говорит Роза, застав меня с телефоном в руках, на котором включена фронтальная камера.

По-другому разглядеть себя не выходит, но это платье даже ощущается как магия в чистом виде. Белоснежный, почти невесомый шелк, кружевная полупрозрачная оборка под грудью, через которую, если приглядеться (ну, сильно постараться), можно заметить мою самую интимную родинку, элегантная юбка в пол, тонкие бретели, открытая спина и руки, а разрез… Он такой, что от скромного и сдержанного образа не остается и следа, когда я делаю шаг – и подол расходится почти до самого бедра. Роза