Захар стоял на пороге. Хмуро осмотрел его и тяжело вздохнул.

— Ты один? — спросил он.

Степан кивнул и злобно оскалился.

Теперь навсегда.

— Что ты творишь? — глухо спросил Захар, глядя ему прямо в глаза.

Степан молчал. Что он мог сказать в свое оправдание?

— Ты нужен был команде. Там, на трассе, сегодня был ад! Где ты был, Кулешов?!

— Не сейчас, Захар, — так же тихо ответил он, развернулся и отправился обратно на кухню, где стояла початая бутылка.

— Да плевать, когда! Ты бросил команду! — Захар захлопнул дверь и двинулся следом. — Ты понимаешь, что там, может, люди погибли из-за того, что тебя не было? Ты не незаменимый, но ты — чертовски важен!

— Мне плевать… — Степан прикрыл глаза, голос его звучал так, будто он говорил это не Захару, а самому себе. Налил в рюмку водки и залпом осушил, не поморщившись и не закусывая.

Захар молчал и наблюдал за происходящим. Его друг, один из лучших спасателей — сейчас казался уничтоженным, сломанным. Захар не двинулся с места.

— Так не пойдет, — его голос стал жестким. — Ты можешь говорить, что тебе плевать, но это не так. Ты не тот человек, который бросает свою команду. Так что давай, Степ, выкладывай.

Кулешов молча пил, глядя в пустоту, будто Захара вообще не было. Его плечи были опущены, дыхание ровное, но жесткий взгляд выдавал шторм внутри.

— Что случилось, Кулешов?

Захар сел напротив. Без слов. Без утешений. Просто рядом.

Минуты тянулись долго.

— Расскажи мне, — произнес Захар.

Степан сглотнул, но молчал. Грудь стянуло железными обручами. Он не мог сказать эти слова вслух. Не мог признаться даже самому себе. Но потом сжал кулаки. Его затрясло.

— Она умерла, — прошептал тихо. — Я не смог спасти.…

Тишина разорвала воздух. Захар не сразу понял, о чём он говорит. Но затем увидел, как у друга задрожали пальцы. Как он не смог больше сдерживать дыхание.

— Лена.… — сдавленно добавил Степан. — И наш ребёнок.

Где-то внутри сломалось последнее сопротивление. И Степан заговорил. Голос был тихим, срывающимся, но он говорил. Про больницу. Про тишину. Про слова врача, что врезались в память навечно. Про то, как он не услышал ее. Про то, как жизнь его разлетелась на части и собрать воедино уже нереально.

Когда Степа замолчал, кухня погрузилась в гнетущую тишину. Захар не стал говорить, что время лечит. Не стал говорить, что всё наладится. Он просто был рядом.

— Тебе что-то нужно? — тихо спросил он.

— Нет, — выдохнул Степан и сжал переносицу пальцами.

Ничего ему уже не было нужно. Вообще ничего.

Так хотелось напиться и хоть ненадолго отключить мозг от этого адского котла, но алкоголь не брал совершенно. Опьянение не наступало. Никакой анестезии.

Тишину разорвал резкий звонок телефона. Захар вздрогнул, вытащил мобильный из кармана и глянул на экран. Марина.

— Чёрт, жена, — пробормотал он, не торопясь отвечать.

— Ну давай, возьми, — усмехнулся Степан. — Точно по делу.

Захар нахмурился, но всё же нажал «ответить».

— Ты где? — голос Марины был злым и усталым. — Опять где-то носишься в чёрт знает сколько ночи? Дежурства нет, но тебя опять нет дома!

Захар глубоко вдохнул, пытаясь сдержаться. Не сейчас. Не в эту ночь.

— Марин, давай потом. Я занят.

— Конечно. Занят. Как всегда! — зло выпалила она. — Опять с кем-то разбираешься? Может, хоть раз подумаешь о семье? Или я уже где-то в конце списка твоих вечных неотложных дел?

Захар сжал челюсти. Глаза потемнели. Он коротко вдохнул через нос и сбросил звонок, не дослушав. Не время.

— Не говори ничего в отряде, — голос Степана был твердым. — Я не хочу этих взглядов. Никого не хочу. Просто делай вид, что ничего не знаешь.

Захар задержал на нем взгляд. Не считал этот подход верным. Они были одной семьей и поддерживали своих сослуживцев, как родных. Скрывать от них такую информацию было неправильно. Но давить сейчас на Степу тоже не имело смысла.

— Как скажешь, Степ, — медленно кивнул Захар. — Как скажешь…

На улице уже светало. Захар сел за руль, завел машину и выехал с парковки. Дороги были пусты. Город только просыпался, а внутри у него все кипело.

Телефон завибрировал. Марина.

Он пару секунд смотрел на экран, потом всё-таки принял вызов.

— Ну что, до утра там собираешься сидеть? — она сразу пошла в атаку. — У тебя вообще семья есть или ты теперь ночуешь у всех своих бойцов по очереди?

— Марина, — тихо выдохнул Захар.

— Не начинай. Мне все надоело! Я постоянно одна, ты на службе или с "ними"! У нас сын, между прочим! Ему отец нужен, а не командир чёртов!

— Я понимаю….

— Нет, ты ничего не понимаешь! Ты просто привык, что все стерпят!

Острая боль пронзила верхнюю область груди. Захар резко остановился у обочины и, не дослушав претензии жены, сбросил звонок. Дыхание давалось с большим трудом.

«Этого ещё не хватало», — пронеслось в его голове.

Захар закинул под язык таблетку и приоткрыл окно. Положил руки на руль, сжал его. А потом просто опустил голову и прижался лбом к холодному пластику.

Он просто задолбался.

По-настоящему. Глубоко. До костей.

Глава 8

Голова раскалывалась. Словно кто-то забыл выключить отбойный молоток в черепной коробке. Горло пересохло, рот словно слипся изнутри.

Степан открыл глаза. Потолок. Белый. Безмолвный. Безжизненный. Слишком яркий от утреннего света, что пробивался сквозь шторы. Он хотел отвернуться, но тело не слушалось.

Пахло перегаром, несвежим потом и чем-то кислым. Он пошевелился и понял, что лежит на диване в одежде. Куртка валялась рядом, на полу. Пустая бутылка — чуть дальше.

Он закрыл глаза. Не потому, что хотел спать. Потому что не хотел ничего вспоминать.

Но память была беспощадна.

Голос врача. «Мы сделали все возможное, но.…»

Лицо Захара. Молчаливое. Тяжелое. «Расскажи мне».

Степа застонал. Придушенно, почти беззвучно. Внутри все сжалось. Было ощущение, будто сердце вытащили и оставили рядом, просто чтобы оно мучительно билось на виду.

Не выдержав пытки, он сел. Медленно, будто через вязкую воду. Мир пошатнулся. Пульс бухал в висках, как кувалда, по телу прошел озноб.

Похороны.

Мысль, как лед. Он сжал кулаки. Надо. Бумаги. Морг. Ритуальные. Цветы. Кто-то должен этим заниматься.