Запах свежей выпечки – мое самое лучшее седативное. Я глубоко вдыхаю его, раз за разом доставая противень из духовки, и очень скоро он заполоняет весь наш дом, каждый его укромный уголок. И всю меня.

– Шоколадные кексы?

Улыбаюсь, ставя горячую форму на стол.

– С зефиром.

– Запах потрясающий, – хвалит папа, и я чувствую, как от его слов в каждой клеточке зарождается ни с чем несравнимое тепло.

– Будешь?

– Я когда-нибудь отказывался? – Никогда.

Пока наливаю облепиховый чай, ощущаю, как родной взгляд до мурашек прожигает затылок. И начинает прожигать сильнее, когда ставлю кружку рядом на стол.

– У тебя все хорошо?

– Да. – Ведь хорошо же? – Почему ты спрашиваешь?

– Потому что как бы я ни обожал твои кексы, ты печешь их только когда чем-то расстроена. – Тот случай, когда близкий человек понимает тебя лучше, чем ты сама.

– Все правда хорошо.

– О, кексы! – Итан хватает три сразу и довольно плюхается на стул.

Я улыбаюсь, а папа внезапно тянет меня к себе и целует в волосы.

Врать выше моих сил. Поэтому просто прикрываю глаза, наслаждаясь его теплом и безопасностью, кутаюсь сильнее, чтобы спрятаться.

– Ты ведь знаешь, что можешь рассказать мне все? – шепчет, и я киваю.

Знаю, что могу. Но иногда это слишком волнительно и страшно.

Да и что я скажу?

Пап, я влюбилась? Крепко и безответно?

Порой я просто не знаю, чего хочу больше: уехать или остаться.

– Не забудь про вечеринку сегодня.

Ве-че-ринку?

Наверное, моргаю как глупая кукла, потому что папа добавляет:

– День рождения Метьюза. Ты что, забыла?

Блин.

И правда забыла.

– Ну я…

– Планируется какая-то грандиозная тусовка, – усмехается, – так у вас говорят?

– Вроде того… – пытаюсь улыбнуться я.

– Надолго не задерживайся, хорошо?

– Пап, я… не уверена, что пойду.

– Это еще почему?

Наверное, потому, что меня туда не звали?

– Ты ведь знаешь, все эти… пьяные сборища не для меня.

– Вы ведь так дружили раньше, Тереза.

– Когда нам было по пять.

Точнее, мне – пять. Дейтону на тот момент было уже девять, и я бегала за ним словно приклеенный хвостик. Он – тот мальчик, на которого я равнялась. И как часто бывает, с которым немного позже нас развело по разным сторонам. Его семья переехала в дом побольше и район подороже. Вроде бы тогда мистер Метьюз получил новое назначение и начал больше зарабатывать. Для них поменялось почти все – окружение, потребности, вещи. Несмотря на это, с папой они всегда оставались в довольно теплых отношениях. Чего не скажешь о нас с Дейтоном.

Наверное, он и не помнит меня уже.

А я не то чтобы хочу напоминать.

– Не буду давить на тебя, но ты подумай, договорились?

– Договорились, – обещаю, хотя и так давно все решила.

– А ты не забудь сделать математику. И начни хоть что-то из списка на лето.

– Ла-а-адно, – Итан едва не закатывает глаза. По мнению моего брата, чтение – сущее наказание. И он охотнее сделает любую работу по дому, чем откроет книгу.

Этот чертенок – полная моя противоположность.

– Ты что, действительно собираешься пойти на эту вечеринку? – когда за папой закрывается дверь, интересуется Итан.

– Ты ведь знаешь, что нет.

– Тогда, может, перестанешь, наконец, врать папе?

Сглатываю, виновато сжимая пальцами чашку.

Перестану, обещаю.

Мне просто нужно еще немного времени с Ним.

Пять недель. Всего пять.

Ведь это так мало, верно?

Ну что может случиться?

Глава 5

Ри

– Так что ты наденешь?

Я все еще в растерянности пялюсь на лучшую подругу.

В моей комнате.

У моего шкафа.

НЕ через ноутбук.

Ровно час назад Скайлер позвонила в дверь нашего дома и с радостным ТА-ДАМ уронила чемодан на крыльцо. Не нужно быть Нострадамусом, чтобы понимать – если я не была в курсе ее ЗАПЛАНИРОВАННОГО приезда, то в курсе однозначно был папа. То есть эти двое сговорилось за моей спиной. Несмотря на это, я была так рада видеть подругу, что, наверное, около получаса не расцепляла рук – это были мои самые долгие объятия.

– Может, это?

– Я ведь сказала, что не пойду.

– Это твой шанс стать к Макстону Риду еще чуточку ближе, – уговаривает, но это не то чтобы работает.

– Вряд ли он хочет этой близости.

– Откуда ты знаешь, чего он хочет? Ваш самый долгий разговор едва ли продлился дольше двух минут.

– Он сказал, что беспокоится обо мне, – шепчу, вспоминая его слова.

– И-и?

– И что после произошедшего чувствует за меня ответственность, – выдыхаю, подтягивая к себе колени. – Как за зверушку, Скай. Это ведь не любовь. Возможно, когда-нибудь я стала бы для него другом или сестрой, но вряд ли кем-то большим.

– А я смотрю, ты уже все за него решила, – и ей это определенно не нравится. – Это неправильно, Ри. Ты поступаешь глупо.

– Глупо на что-то надеяться, зная, насколько мы с ним разные. Мы ведь здесь только одно лето. Только одно, Скай. А затем наши пути навсегда разойдутся. Совсем скоро он станет известным на весь мир музыкантом, а я? Кем буду я?

– Это решать только тебе, – без укора и нравоучений, почти шепотом. И так заботливо, как умеет только она. И я почти верю, что действительно могу решить, что, возможно, что-то возможно. – Одевайся.

– Скай…

– Одевайся или пойдешь в чем есть.

Знаю ведь, что так и будет. Скайлер никогда не идет на принципы, которые не сможет отстоять, особенно в том, что касается меня. За почти восемь лет дружбы я усваиваю это, как теорему.

– Ты хочешь моей смерти?

– Твоего счастья.

Знаю, что это так, поэтому замолкаю.

Скай долго и упорно заставляет меня надеть платье. Из своего чемодана. Так как в моем гардеробе, кроме старой джинсовой юбки, больше вообще ничего подходящего нет. Мы долго и оживленно спорим, но в итоге я все-таки побеждаю. Сходимся на моих любимых джинсовых шортах, прикрывающих все, что как говорит Скайлер, я должна показывать, и топе, о существовании которого я вообще забываю.

– У тебя отличная фигура, не дрейфь.

– Я не очень люблю… так оголяться. Может, я накину сверху худи?

Скай упирает руки в бока, но довольно быстро сдается – что, если быть откровенной, немного настораживает.

– Вот, – достает из своего чемодана удлиненный белоснежный кардиган и бросает мне. – Должно подойти.

Аллилуйя!

И все бы ничего, но сама мысль о том, что я буду на этой вечеринке, пугает. Так, что трясусь, как маленькая пятилетняя девочка, которой сообщили, что под ее кроватью обитает монстр. Хотя, наверное, и пятилетние ведут себя храбрее,