– Пообещай, что ты сразу приедешь, если что-то случится. – Коля проигнорировал половину моих слов.

– Да что еще может случиться! Хотя, судя по тенденции последних дней, что угодно. Договорились.

И я оставила друга полноценно жить его жизнь. Пусть сама я сейчас работать не могу, можно хотя бы не мешать делать это другим.

Глава 8

Елки-палки, где-то потеряла брелок от ключей. Мой любимый, в форме магнолии.

Зато я наконец-то дома. Аллилуйя.

Костыли постоянно падают, но я с горем пополам смогла поставить их на входе. Думаю, по нашей небольшой квартире наверняка смогу прыгать и на одной ноге.

Ключницы у нас нет, зато есть деревянная коробочка в форме куба без крышки. Связку со всеми моими ключами я кладу туда.

Первым делом надо переодеться. Белая футболка, джинсовая юбка миди. Переодеваться сейчас неудобно, но этот квест я кое-как прошла. Плюс один к тому, чтобы чувствовать себя человеком.

Колина серая футболка с Дедом Морозом, рокером, и его огромные шорты отправляются в корзину для грязного белья.

Еще день-другой назад я избегала возвращения домой. Да, Паша оставил мне нашу съемную квартиру, но находиться здесь неприятно. Я везде натыкаюсь на пустоту там, где были Пашины вещи, хотя раньше казалось, что их не так много.

Однако после голых шпатлеванных стен Колиной новой квартиры и унылой плиточной отделки нашей больнички я просто рада вернуться в до сих пор уютное, привычное место с нормальным ремонтом. Мы его обновили в сентябре, когда заехали.

По крайней мере, комната у нас отремонтирована. Мы поменяли обои на свеженькие, серебристые с золотыми крапинками и большими пространствами пудрового цвета. Кухонную зону я отделила от спальной книжными шкафами без задних стенок, но из-за этого мне всегда мало света, когда я ем, в какое бы время дня это ни происходило. У окна стоит длинный раскладной диван, который служит нам кроватью. Да-да, знаю, служил.

У Паши было в три раза больше одежды, чем у меня. Благо, не надо переживать, чем заполнить это место в шкафах: скоро хозяйка меня попросит отсюда. Свою профессиональную литературу он тоже забрал, зараза. Лучше бы прихватил все наши романтические артефакты, а то я только-только начала читать «Странные танцы» Анны Козониной. Идеальное произведение для понимания молчаливого языка тела. Вот что мне теперь купить: нормальную продуктовую корзину или книгу?! Или посидеть на гречке, чтобы хоть сколько-то отложить на новое жилье?

Что я там отложу без своих выступлений? На аптечные расходы бы хватило. А так придется садиться на Колину шею.

Сложнее всего игнорировать присутствие Михаила Федоровича. Это песочного цвета медведь с меня ростом. Точнее, метр шестьдесят. Не знаю, чем Паша думал, когда покупал мне на день рождения такой подарок, но я была просто на седьмом небе от счастья. Да, в нашей маленькой квартире моему огромному зверю тесно. Но это и неважно. Бабушка с дедушкой никогда не дарили мне «всякую ерунду», а родителей просто не знаю, так что эта игрушка – первая, которую я могу назвать своей. Личной. Такой подарок выглядит как возмещение за все те игрушки, которые я недополучила в детстве.

А Михаилом Федоровичем он стал в честь Михаила Федоровича Моисеева. Был в нашем городе такой балетмейстер, из вполне себе выдающихся. Во всяком случае, не быть без него балету в Новосибирске.

Вот и мне без моего Михаила Федоровича никак: любимый подарок от единственного, чью любовь я чувствовала.

С костылями я, пожалуй, погорячилась. Пока допрыгала до дивана и бросилась в объятия Михаила Федоровича, успела изрядно устать. Какой же ты мягкий, нежный, хороший. Ты меня не обижаешь, в отличие от некоторых. Ох, прости, что обнимаю слишком сильно. И что грудка у тебя мокрая от моих слез. Просто я устала. И не знаю, как мне быть без танцев. Как мне быть без Паши. Представляешь, я так на него злюсь, что мне хочется избить его до полусмерти или в крайнем случае выместить эти эмоции на тебе! Но я не могу даже слегка тебя стукнуть. Только обнять еще крепче. Только спрятать лицо в наших ненастоящих, половинчатых объятиях еще глубже в тебя. Да, вот так, чтобы уже не хватало воздуха.

Мой любимый подарок от единственного, кто меня любил…

Всё, резко сажусь и закрываю глаза руками. Слегка подпрыгиваю от боли в загипсованной ноге, потому что еще не привыкла, что с ней надо быть поаккуратнее. Так. Надо плакать более утрированно, и тогда я смогу успокоиться быстрее. УА-А-А!

Хорошо, помогает. Теперь вдох на четыре счета, выдох на восемь. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Аж самой тошно от того, с каким пустым взглядом я сейчас смотрю перед собой. Представляю себе это отстраненное выражение лица. Ну вот, от жалости к себе глаза опять наполняются слезами. Может, я бы меньше плакала сегодня, если бы все последние дни давала волю своим эмоциям. Но нет.

Я же идеальная девушка, а такие не плачут. И парни от идеальных девушек не уходят.

Надо вернуть Пашу. Он же сам говорил, что наше расставание – это ошибка. Большая ошибка. А я, идиотка, включила гордость. Господи, ну какая же я идиотина!

Так. Слезы вытерла, сопли высморкала. Ишь, развела мокроту. Никому здесь твоя слабость не нужна. Так, аккуратненько встаем. Хоп. И еще раз. Два. Вот, я уже возле шкафа. Какое мое платье Паша любил больше всего? Да любое обтягивающее. Сейчас возьму белое мини с длинными рукавами. По цвету подходит к гипсу. Разве что плоской обуви к этому платью у меня нет. Сейчас такое и с кроссовками носят, конечно, но только не я. В принципе, если Паша придет домой, то обувь мне не нужна. Мне и платье тогда не нужно. Надо только как-то в душ сходить. Прошлый раз закончился так себе, конечно, но это же единичный случай. Сейчас надену поверх гипса пакет, зафиксирую его чем-нибудь – и вперед.

Так, надо ему написать. Пригласить под предлогом, что он что-то забыл. Трусы, прости господи! Его трусы остались на ручке двери в ванную, которая всегда распахнута, поэтому их с ходу и не заметишь. Сушилки для белья у нас нет, поэтому после стирки мы развешиваем все на единственную межкомнатную дверь, дверцы шкафов, сушилку для полотенец и дверные ручки.

Хорошо, Паша в Сети. Что за ава? Почему его здесь обнимает какая-то балетная шмара? Открыть. Увеличить. Ё-мое, да это же Янка, его одногруппница. Вот крыса! Еще ногу ему на плечо положила. Подумаешь, у меня тоже растяжка хорошая.

А он чего лыбится, довольный до безобразия? Ошибка-ошибка, а сам уже с какими-то лахудрами обжимается. Стоит тут как кот, дорвавшийся до сметанки. Я тебе дам сметанку! По мордам я тебе дам, дрянь неблагодарная!

Ну вот. Говорю как моя бабушка. И я серьезно хотела написать ему про забытые трусы? Жалкая. Просто жалкая.

Оп-па, здравствуйте. Звонок. Вспомнили, а оно и всплыло.

– Алло.

– Соня, милыйя, вручай, ни магу без тебя.

– Сделай тридцать два фуэте из моей жизни.

Короткий вышел разговор. Чудесно, и Коля бы оценил – хоть мой, хоть Цискаридзе. А Паша там пьяный, что ли?

И что за шум со стороны входной двери?

Глава 9

Ну конечно, я не закрылась. Слишком отвлеклась на костыли, которые падали.

За открытой дверью – растерянный Паша. Картина маслом: в одной руке телефон, в другой – ключи, а он на них смотрит, недоумевая, почему они не понадобились.

Забираю назад свои слова, что я какая-то жалкая: у Паши видок похуже будет. Это на него разлука со мной так влияет? Он похож на золотистого ретривера, которого всю жизнь холили и лелеяли, а потом оставили на улице без грумера, еды, воды, всех его игрушек и спокойного места для сна. И за ушком-то его никто больше не чешет.

– Так, не падать! – Когда мой бывший стал в прямом