Может быть, со временем они смогут.

И все же у меня такое чувство, будто папа вонзил нож мне в сердце.

Я знаю, что для него это тяжело, но я думала, он поймет, что так будет лучше для меня.

Он твердо стоит на своем. Я могу только надеяться, что однажды он изменит свое мнение. Потому что я не хочу терять своего отца, каким бы трудным он ни был временами.

Я убираю телефон обратно в карман, когда ветер усиливается и облака закрывают Луну.

Уличные фонари тускло освещают ночь, когда я заворачиваю за угол.

Надеюсь, прогулки до пиццерии и обратно будет достаточно, чтобы прояснить мои мысли.

Когда я оглядываюсь через плечо, охранник слегка улыбается мне. Он все еще в нескольких футах позади меня, давая мне необходимое пространство.

Машина появляется из ниоткуда, сворачивая за угол так быстро, что шины визжат по асфальту.

Мой охранник оборачивается, его пистолет наготове, но он слишком медлителен.

Мужчина высовывается из заднего окна, и, словно в замедленной съемке, я вижу, как мужчина в машине стреляет в моего охранника.

Машина с визгом останавливается рядом со мной, прежде чем я понимаю, что происходит.

Из машины выскакивают двое мужчин, хватают меня за руки.

Я кричу так громко, как только могу, надеясь, что кто-нибудь меня услышит, хотя в этой части района нет домов.

— Заткнись, сучка, — рычит один из мужчин, хватаясь за мой бицепс.

Я поворачиваюсь и бью кулаком ему в нос, слыша хруст, когда он ломается.

Он вытирает кровь тыльной стороной ладони, ухмыляясь.

Другой мужчина хватает меня сзади, отводя мои руки назад.

Я размахиваю руками и брыкаюсь, пытаясь попасть во что-нибудь твердое.

Мужчина со сломанным носом одаривает меня зловещей улыбкой, прежде чем ударить кулаком в живот. Весь воздух со свистом выходит из меня, когда я пытаюсь согнуться пополам, но другой мужчина удерживает меня.

— Я сказал тебе заткнуться. — Мужчина хихикает и кивает в сторону машины. — А теперь, блядь, залезай в машину.

— Пошел ты. — Хриплю я и плюю в него, запрокидывая голову прямо в лицо другому мужчине.

Его нос хрустит, и горячая кровь брызжет мне на шею.

Я высвобождаю руки и бросаюсь на первого мужчину, царапая ему лицо.

Если они собираются убить меня, мне нужно, чтобы их ДНК были повсюду на мне. Кристиану нужно иметь возможность найти их и отомстить. Он никогда не будет в порядке, если не сделает этого.

Даже когда ужас сжимает мое сердце, заставляя его биться быстрее, я продолжаю пытаться бороться.

Я провожу ногтями по лицу мужчины, когда он вытаскивает пистолет. Из царапин на его лице сочится кровь, когда он приставляет пистолет к моей голове сбоку.

Мир становится расплывчатым, прежде чем раствориться в черноте.

Когда я прихожу в себя, мне холодно, и в голове стучит.

У меня кружится голова, когда я смотрю на металлические прутья передо мной и койку справа от меня. Здесь нет ни окна, ни другой двери.

Где бы я ни была, я в ловушке. Выхода нет, пока тот, кто меня похитил, не придет, чтобы закончить работу.

Мое сердце бешено колотится, а к горлу подступает желчь.

Я поворачиваюсь в угол, где стоит маленькое ведерко. Как только я замечаю это, я присаживаюсь на корточки, содержимое моего желудка поднимается вверх.

Со стоном я прислоняюсь спиной к холодной стене и вытираю рот тыльной стороной ладони.

По другую сторону двери моей камеры есть только стена.

Хотя я и не знаю, где я, я удивлена, что я еще жива. Я думала, эти люди собирались убить меня.

Все, что я могу сейчас сделать, это надеяться, что Кристиан приедет вовремя, чтобы удержать меня в таком состоянии.

Он заметит, что что-то не так, когда позвонит сегодня вечером, а я не отвечу. Или когда служба безопасности начнет думать, что меня слишком долго нет.

Может быть, Камилла доберется до дома первой и обнаружит мое исчезновение.

В любом случае, Кристиан узнает, что я пропала, и найдет способ спасти меня. Он придет за мной.

Я знаю, что это так.

Шаги эхом отдаются в коридоре.

Тусклый свет, падающий сверху, отбрасывает тень человека на стену напротив меня. Человек появляется в поле зрения, и слезы наворачиваются на мои глаза.

Мой пульс учащается, когда я смотрю на отца.

— Папа. Слава богу, ты здесь? — Я проглатываю рыдание, которое грозит вырваться наружу. Я, пошатываясь, поднимаюсь на ноги, хотя все мое тело болит. Я уверена, что даже на моих ушибах остались синяки. — Не мог бы ты открыть эту дверь, пожалуйста?

Папа смотрит в землю, медленно выдыхая.

Когда он поднимает на меня взгляд, на его лице застывает лишь отстраненное выражение. Как будто он смотрит сквозь меня.

Он вздыхает и прислоняется к стене, скрестив руки на груди.

— Папа? — Почему он так себя ведет?

— Давай, Джереми, — говорит мужчина, появляясь рядом с моим отцом. Это тот человек, о которого я ударилась головой. У него фиолетовые синяки под глазами и повязка на носу. — Расскажи своей дочери, почему мне пришлось пойти и забрать ее сегодня вечером. Расскажи ей, что ты сделал.

Я перевожу взгляд с них двоих, мои брови хмурятся.

Мужчина смеется и качает головой.

Папа, кажется, замыкается в себе, но хранит молчание.

Меня сейчас снова вырвет.

Мой пульс стучит в ушах, когда я перевожу взгляд с одного на другого.

Все это не имеет смысла. Зачем папе понадобилось похищать меня и сажать в камеру? Он все еще пытается увести меня от Кристиана?

Я не могу это осознать. — Что происходит, папа? О чем он говорит? Почему я здесь? Ты же не пытаешься заставить меня вернуться домой? Я уже говорила тебе, что довольна своей жизнью.

Папа качает головой. — Здесь происходит не это, Зои. Мне следовало рассказать тебе об этом раньше, но ты ни за что не сделала бы того, чего я хотел.

— О чем ты говоришь? — Мое сердце уходит в пятки, когда мужчина рядом с папой ухмыляется и подходит к решетке.

— Он действительно ничего не рассказывал тебе о том, чем занимался, не так ли? — Мужчина цокает языком и смотрит на папу. — Непослушный мальчик, Джереми. Я думал, что ты поговоришь со своей дочерью о том, чего ей стоили твои действия.

Комната сжимается вокруг меня, когда я смотрю на них обоих.

Хотя я и не знаю, что происходит, папа — причина, по которой я здесь. Он — причина, по которой я пострадала сегодня вечером.