Но независимо от причины, где-то глубоко, глубоко в глубине моего сознания, молодая девушка кричит.

Я игнорирую ее.

Вместо этого я откидываюсь назад с выверенным безразличием.

— И почему ты считаешь нужным поделиться этим со мной?

Кэл проводит рукой по подбородку и улыбается себе под нос. Он глубоко выдыхает, снова откидывая руку назад.

— Потому что ты станешь моей женой.

Я сжимаю челюсти, сдерживая крик, который грозит вырваться из-за зубов.

— И если ты хочешь, чтобы твой брат остался жив, — говорит он, делая знак официанту, чтобы тот наполнил бокалы, — тебе нужно только сказать «да».

Глава третья

Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться ему в лицо. Мои пальцы летят к губам, скрывая нелепую улыбку, которая появляется на моем лице. Быть его женой? Выйти за него замуж? Эта мысль настолько комична, что почти переходит в привычную стадию: презрение.

Я подавляю свою спонтанную реакцию и избавляюсь от юмора. Кэл откидывается назад и наклоняет голову, его глаза скользят по моим. Тишина нарастает, ни один из нас не отрывает взгляда, а тихое гудение музыки кажется нарастающим до оглушительного крещендо — или это просто эхо моего сердцебиения в ушах. В горле у меня появляется ком, и я сглатываю.

Кэл первым нарушает тишину, его взгляд опускается на мою шею, чтобы посмотреть, как я глотаю. Я сжимаю зубы, чтобы не выдать торжествующую улыбку, и вместо этого поворачиваюсь к потрескивающему огню, чтобы посмотреть, как полено ломается пополам. Удачная метафора.

Как он до сих пор может так на меня влиять? Прошло уже одиннадцать лет с тех пор, как я его видела. Почему он смотрит на меня так, как будто прошел всего один день?

— И что такого смешного в том, чтобы выйти за меня замуж? — спрашивает он, но его задумчивый тон говорит мне, что он играет со мной.

Я подумываю солгать. Отчитать его. Притащить Калеба обратно и поцеловать его. Но хуже всего, я подумываю сказать «да».

К счастью, официантка возвращается, спасая меня от ответа, и протягивает Кэлу новый стакан. Он принимает его, но его пальцы задерживаются на ее запястье, останавливая ее. Он отводит от меня взгляд, и старая боль снова дает о себе знать.

— Вернись через десять минут. — Его глаза скользят по ее обнаженному телу, и смысл его слов не вызывает сомнений.

Мое лицо горит, кровь приливает к щекам, когда официантка улыбается и наклоняется, чтобы шепнуть ему на ухо. Я не знаю, что она говорит, и не хочу даже предполагать. Она встает и уходит, покачивая бедрами.

Я презрительно фыркаю.

— Приятно видеть, что слухи правдивы.

По правде говоря, давайте просто назовем последние пять минут временным провалом в суждении. Как я могла подумать, что Каллахан когда-нибудь откажется от своих любовных похождений? Он не был из тех, кто женится. Он сам мне это сказал одиннадцать лет назад.

Я пришла сюда сегодня вечером только потому, что надеялась поговорить с ним без его постоянной охраны. Они все еще здесь — я узнаю одного из них в углу, хотя он стал намного старше, чем в последний раз, когда я его видела, — но Abstrakt гарантирует определенный уровень конфиденциальности. Это был мой лучший шанс побыть с ним наедине достаточно долго, чтобы спросить, знает ли он, где Мейсон. Я, конечно, не ожидала, что он будет давить на меня, чтобы я вышла за него замуж, а потом будет вызывать ревность, когда открыто заигрывает с другой женщиной на моих глазах.

Хитрая улыбка, которая искривляет его губы, бьет сильнее, чем удар в живот.

— Какие слухи ты слышала, Зайчик? — Он поднимает стакан, и мои глаза следуют за кадыком на его горле, который скользит вверх и вниз, когда он глотает. Лед звенит в его напитке, когда он его вращает. Затем он протягивает стакан в открытом предложении. — Ну-ну. Не стесняйся. Здесь только мы вдвоем. — Он подмигивает одним из своих карих глаз, полных желания. — Мы оба знаем, что ты все еще пьешь виски. Более того, ты жаждешь его.

Кэл слегка поворачивает стакан, взбалтывая жидкость, чтобы соблазнить меня. Я наклоняюсь ближе, не отрывая взгляда от его глаз. Я настолько близко, что его костяшки касаются моего шелкового платья. По моей спине пробегает дрожь, но я отказываюсь показывать, как он на меня влияет.

— Даже если бы я умирала от жажды, я бы не приняла от тебя напиток. — Мое тело пылает, нагревая меня от макушки до пальцев ног, и я лгу себе, что это из-за моего гнева. — Не говоря уже о твоем бредовом предложении.

Кэл улыбается, и на его щеке появляется ямочка.

— Это было не предложение. — Он делает паузу, как будто задумавшись. — Хотя, пожалуй, это было предложение. По крайней мере, деловое.

Сделав еще один глоток из своего стакана, он высовывает язык, чтобы смочить нижнюю губу, и вздыхает.

— Не понимаю, в чем проблема. Я помогу тебе с твоим братом. Ты сможешь бросить свою работу. А через два года, если захочешь развестись, я сам подготовлю документы

Мои плечи дергаются. Бросить свою работу? Разве он не следил за мной так же, как я за ним? Что-то в этом задевает меня, и я борюсь с желанием прикоснуться к старой ране в груди.

— Почему бы тебе просто не помочь мне из-за доброты своего сердца? — спрашиваю я, хотя знаю, что он будет издеваться надо мной. Все, что угодно, лишь бы отвлечься от этих мыслей. — Или это правда, что ты окончательно его потерял?.

Кэл наклоняется вперед, и локон из его идеально растрепанных волос падает на лоб.

— Разве ты только что не сказала, что мы враги?

— Не такими словами

— Семантика, — говорит Кэл, отмахиваясь рукой. — Почему я должен тебе помогать, если все, что ты можешь предложить, — это неблагодарность — он указывает на меня своим стаканом — и дешевое пип-шоу (прим.: это фрагментарное представление порнографических фильмов или секс-шоу в режиме реального времени, которое просматривается через смотровое окошко, закрывающееся по истечении оплаченного времени.).

Мои щеки горят, и я сдерживаю желание натянуть платье. Я одета больше, чем почти все женщины здесь. И я думаю, что вела себя довольно сдержанно по сравнению с тем адским потоком, который я