Кем я теперь была? Я не знала. Просто глупой женщиной у окна, по чьим щекам безмолвно скользили слезы. Глупой женщиной с разбитым сердцем. И с телефоном, который был полон воспоминаний.

Глава 5. Первая битва

Я стояла прямо у здания, в котором находился офис детского лагеря «Солнечный», и сжимала в руках пакет с Катиными любимыми конфетами. Автобус с детьми опаздывал уже на сорок минут — нервы были натянуты как струна. Вожатые лишь десять минут назад отписались о том, что по дороге случилась поломка и на ее устранение потребовалось время.

Невольно встретившись взглядом с чьим-то папой, я поправила солнцезащитные очки. Они надежно скрывали мешки под глазами. Три ночи без сна не прошли для меня без последствий. Как и три дня с выключенным телефоном. Взяв время на перезагрузку и цифровой детокс, я, кажется, издергалась еще больше.

— Приехали! — крикнул кто-то в толпе родителей.

И действительно, на подъездной дорожке появился автобус. Пыльный и шумный, собравший на себя всю грязь по дороге. Едва он остановился, а дверца отъехала в сторону, из него начала высыпаться хаотичная толпа загорелых детей.

Я жадно вглядывалась в чужие лица, стараясь не пропустить своего чертенка.

— Мам! — услышала я любимый голос.

Растрепанная, с потрескавшимися от солнца губами, Катя неслась ко мне со счастливой улыбкой на лице. За две недели лагеря ее новые кроссовки, купленные за баснословную сумму, превратились в грязное нечто. Сама она навскидку значительно вытянулась и словно стала еще тоньше. Небольшая аккуратная грудь пряталась за обтягивающей футболкой, которая совсем не скрывала живот.

Я будто не видела ее тысячу лет. Рассматривала жадно, впитывая каждую родную черточку.

Когда дочка крепко меня обняла, я с облегчением обняла ее в ответ. Сейчас у нее был тот самый возраст, когда не знаешь, как правильнее себя повести на людях. Можно обнять или нельзя? Подбирать слова или говорить все, что думаешь? А ласковое прозвище? Его вслух произносить можно?

От Катькиных волос пахло моим дорогим шампунем, флакон которого я не смогла найти ровно две недели назад. А еще чем-то бесконечно родным. Когда она была совсем малышкой, я часто неосознанно вдыхала аромат ее волос, и этот запах казался мне лучшим в мире.

— Как ты, Котя? А что с твоими руками? — Схватив Катины ладони, я рассматривала царапины, которые их покрывали.

— Да мы же в поход ходили. Я поскользнулась, но так нормально все. — Катя вырвала ладони из моих рук и заозиралась. — А где папа? Что-то я его не вижу.

Сердце на миг упало в самые пятки. Сколько бы я ни готовилась, а легче прожить этот момент не получалось. Просто не существовало подготовки для таких, как мы.

— Он… не смог, — ответила я негромко.

Взгляд не прятала, но выдавить из себя подбадривающую улыбку не получилось.

Катина улыбка померкла. Уголки ее губ опустились. Она вдруг стала внимательно разглядывать меня. Даже потянулась к очкам, но я сделала шаг назад.

— Мам, у нас что-то случилось?

Как же ты быстро повзрослела, моя милая девочка.

Этот разговор совершенно точно не стоило начинать на улице. Я была благодарна Кате за то, что она не забрасывала меня вопросами до тех самых пор, пока мы не добрались до ближайшего приличного кафе. В этой кофейне подавали лишь завтраки и пирожные, но зато в любое время суток.

Купив Кате горячий шоколад, я заказала себе крепкий кофе. Только на нем я и держалась последние три дня. Поставив перед нами тарелки с кусочками бананового пирога, официантка вернулась еще через половину минуты, но уже с напитками.

Я тянула время как могла. Руки не слушались, и ложка звякала о блюдце.

Из окна открывался вид на автобусную остановку.

— Котик, нам нужно поговорить… — все же вытянула я из себя.

— Вы разводитесь? — неожиданно прямо спросила Катя.

Она поставила кружку на стол так резко, что горячий шоколад расплескался по скатерти.

На целый миг длиною в вечность я просто замерла, застыла, не в силах собрать себя в кучу.

— Кто тебе… — начала было я, не скрывая удивления.

— В отличие от тебя, папа вчера со мной созванивался! — Катя говорила так громко, что сидящие за соседним столиком девушки недоуменно обернулись. — Он сказал, что ты все выдумала! Что у него ничего не было с Ольгой!

Три бессонные ночи однозначно давали о себе знать. Катин рот открывался, она говорила что-то еще, но я не слышала ее.

Перед глазами вдруг встал день моей свадьбы. Пышное белое платье, туфли на каблуках, которые жали и терли. Я стояла в туалете ЗАГСа и пыталась отдышаться. Токсикоз не давал покоя, а за дверью слышался шепот свекрови.

— Естественно, беременна, а иначе кто бы на ней женился? — делилась с кем-то из дальних родственников мать Макса. — Мой сынок мог найти себе кого угодно, а не эту…

Не эту… Услышав злые слова без пяти минут свекрови, я закусила нижнюю губу с внутренней стороны до крови. Боль оплетала липкими щупальцами. Я могла бы устроить скандал прямо на свадьбе, но это был наш праздник. Только наш.

Через пять минут я уже стояла в зале для бракосочетаний и искренне улыбалась жениху. О том, что я на секунду из гордости была готова отменить нашу свадьбу, он так и не узнал.

— Котя. — Я осторожно протянула руку через стол, но дочка отодвинулась вместе со стулом. — Я сама видела, как твой папа…

— Врешь! — Катя вскочила так резко, что стул за ней с грохотом опрокинулся. — Ты всегда ревновала его ко всем! Да ты только вспомни, как орала на ту тренершу по теннису!

Я ощутила, как побледнела. Не потому, что к нам с интересом прислушивался весь зал кафе, а потому, что такой случай действительно был. Молодая тренерша явно заигрывала с Максимом. Мы пришли взять несколько уроков всей семьей. Но ведь я не кричала, просто поставила ее на место. Я…

— Это не то же самое. Я застала их в папином кабинете, они… — попыталась я объясниться.

Но говорила совсем не то, что собиралась. Я вообще не хотела посвящать ребенка в подробности. Это было наше личное дело. Вся