Открываю малышке рот и пробую пальцами нащупать злосчастную пуговицу.

Тоже не выходит.

Сердце колотится от страха, и мои руки трясутся.

Что же делать?

Катюша тяжело хрипит, краснея всё сильнее.

- А ну –ка, давай! – рычит Юра, выхватывая у меня ребёнка из рук.

Он переворачивает дочку вверх тормашками и трясёт за ноги.

Смотрю на это с сердцем, ушедшим в пятки. Давай же! Давай!

В какую-то секунду кажется, что Катя затихла. Юра переворачивает её обратно, но малышка делает вдох, и снова слышится этот хрип.

- Так, Кира, не паникуй! - строго велит Юра, бросив на меня взгляд.

Я очень стараюсь, но меня трясёт от страха. Мысли путаются. Внутренний голос нашёптывает о самом ужасном.

- Она дышит, Кира, - произносит Юра с нажимом, - у нас есть время.

Он быстро достаёт телефон и вызывает скорую.

- Тимур! – зовёт муж.

Тим с Филом на руках застыл в дверях.

- Да, пап, - отзывается сын, подходя к нам ближе.

- Мы с мамой едем с Катей в больницу. Ты остаёшься за старшего. Отвечаешь за Фила и Ксюшу.

- Хорошо, - с серьёзным видом кивает Тимур.

- Это я виновата! – вдруг взрывается слезами Ксюша. – Нельзя было разрешать ей играть с оторванной пуговицей!

Я порывисто обнимаю Ксюшу и целую её в макушку.

- Ты не виновата, зайка, - всхлипывая, уверяю я.

Ксюша ещё слишком маленькая, чтобы отвечать за что-то подобное. Это мы недосмотрели. Я упивалась своими сложными чувствами к мужу, вместо того, чтобы следить за малышами.

Мы с Катей на руках бежим к границе посёлка навстречу скорой. Липкие волны страха прокатываются по телу.

В любую секунду пуговка в горле Кати может развернуться так, что полностью перекроет малышке дыхание.

Я никогда не прощу себе, если мы потеряем дочь. Неужели ценой за ссоры и разборки окажется жизнь ребёнка?

Встречаемся с машиной скорой помощи у ворот коттеджного посёлка, и водитель тут же трогает с места.

Врач в салоне скорой пытается извлечь инородный предмет прямо на ходу, но у него тоже не выходит. Пуговичка провалилась слишком глубоко.

Катя то более-менее спокойно дышит с хрипами, то заходится судорожными каркающими вдохами. Краснеет на руках у Юры и продолжает лить слёзы.

Она хватается за папу ручками в поисках облегчения.

Муж шепчет ей что-то ласковое и успокаивающее тем же точно тоном, что и мне утром. Его голос дрожит. Он тоже волнуется, хоть и пытается скрыть это от нас.

Я глажу дочку дрожащей рукой по волосам.

- Это мы виноваты… - всхлипываю я.

Юра кидает на меня строгий взгляд.

- Прекрати! – требует муж. – Кира, тебе же не восемь лет, как Ксюше. Ты ведь понимаешь, что не можешь контролировать всё в этом мире?

С мигалкой мы долетаем до больницы в считаные минуты, которые кажутся вечностью.

Катюшу бегом увозят, а нас не пускают. Оставляют ждать в коридоре.

Меня трясёт уже так, что зуб на зуб не попадает.

- Кира! – Юра сжимает мою ладонь, - ну-ка, давай, дыши! А то ты сама будто пуговицу проглотила.

- Не могу! – сиплю я севшим голосом.

- Всё будет хорошо, - муж притягивает меня к себе и крепко обнимает.

- А если…

- Всё будет хорошо, поверь!

Я очень-очень хочу верить! Обнимаю Юру в ответ и утыкаюсь лицом в его грудь.

Все наши ссоры кажутся сейчас такой ерундой!

- Позвони Оксане, - предлагает Юра. – Тимур, конечно, взрослый мальчик, но с няней будет спокойнее.

- Ты прав, - я стараюсь собрать мысли в кучу.

Набираю номер няни и прошу её срочно приехать к нам.

На наше счастье, Оксана обещает выехать через пять минут. Это значит, что до нашего дачного домика она доберётся через час с небольшим.

Тут к нам подходит врач.

- Всё хорошо, - успокаивает он нас, совершенно неуместно, на мой взгляд, шутливо подмигивая, - пришлось ввести наркоз, чтобы вытащить вашу пуговку. Слишком далеко провалилась. Вытащили.

Он кладёт на ладонь Юры маленькую пластиковую черепашку с петелькой на пузе. Красивая пуговка. Из-за этих пуговок я и купила то летнее платье, что было надето на Кате.

- Спасибо вам большое! – благодарит доктора муж.

- Да на здоровье! – беззаботно отзывается тот.

Конечно, это ведь не он тут чуть не умер от страха за своего ребёнка.

- Вытащили-то мы её за пару секунд, а вот отходить от наркоза девочка будет ещё сутки минимум, - уже серьёзно говорит доктор. – Ну не плачьте вы, мамочка, скоро домой поедете!

Легко ему говорить, а я никак не могу унять слёзы и всхлипы.

Юра опять обнимает меня, крепко прижимая к себе.

- Ещё раз спасибо! – говорит он доктору.

- Эх, маленькие детки – маленькие бедки… - философски замечает доктор, кивает и уходит по своим делам.

А мы скоро оказываемся в палате со спящей Катей.

Когда проснётся, её ещё раз осмотрят, и только тогда нас отпустят домой.

Я ложусь на больничную кровать, обнимаю свою малышку и целую её в лобик.

Как же приятно слышать, что она спокойно дышит. Лежу и слушаю, утирая слёзы со своих щёк.

Отодвигаю в сторону одеяло, которым укрыта дочка, и отрываю с её платья ещё три пластиковых черепашки.

- Выкинь их, пожалуйста, - прошу я мужа, протягивая ему опасный декор.

Юра забирает у меня пуговки, некоторое время рассматривает их задумчиво, а потом бросает в ведро у двери.

Затем он возвращается и устраивается на узкой больничной койке рядом с нами.

Мы теперь лежим с двух сторон от спящей Катюши.

У Юры звонит телефон.

- Это по работе? – спрашиваю я, когда он всматривается в экран.

- Нет, это Оксана, - отзывается Юра. – По видеозвонку нам набрала…

Юра поворачивает экран так, чтобы нас всех было видно, и принимает вызов.

- Здравствуйте! – с той стороны нам машут Оксана, Тимур, Ксюша и Фил.