Юра просыпается, и моё сердце пускается вскачь. Не хочу объясняться с ним. Не знаю, что сказать.

Муж разворачивается и притягивает меня к себе, обнимая и целуя в затылок.

- Кира, - хриплым со сна голосом говорит он, - не случилось ничего такого, о чём тебе следовало бы плакать.

Нервно мотаю головой, и ничего не отвечаю на это.

- Я тебя люблю, - шепчет муж, прижимая меня к себе ещё крепче.

Всё это так невероятно желанно. Юра не понимает, что делает со мной. Это как подразнить человека несбыточной мечтой. Именно так я вижу сейчас мужа.

Душа тянется к счастью, протянутому ей на ладони, но страх не пускает. Так не бывает. Люди не меняются.

Я прячу лицо в ладонях и всхлипываю.

- Кира, любимая, позволь сделать тебя счастливой, - просит Юра, покрывая мои плечи нежными поцелуями. – Клянусь, ты не пожалеешь.

Сердце жаждет того, что он обещает. До дрожи хочется развернуться, обвить руками его шею и прижаться щекой к груди. Согласиться со всем, что он говорит. Признаться, что не смогла разлюбить его.

Не знаю, как остановить слёзы. Они льются и льются.

Юра шепчет мне успокаивающие слова. Щекочет ухо нежными и жаркими обещаниями.

Мне кажется, он сейчас готов предложить достать луну с неба, лишь бы только я перестала плакать.

Но и это не помогло бы. Я не могу остановиться.

- Ну что мешает нам попробовать снова? – уговаривает он, гладя меня по спине.

- Как ты не понимаешь? – всхлипываю я. – Сейчас ты веришь в свои обещания, потому что снова хочешь меня. Но что будет, когда это закончится? Ведь в прошлый раз же закончилось?

Юра молчит некоторое время, ничего не отвечая, а потом встаёт с постели.

Быстро накидывает на себя одежду, заворачивает меня в простыню, которой мы укрывались ночью, и поднимает на руки.

Выносит так из спальни.

Дети уже проснулись. Они все, кроме Тимура, ранние пташки.

Малыши бегают по коридору на перегонки, а Ксюша зевает, выходя из ванной.

- Ксюш, сообразишь на завтрак кашу или яичницу? – спрашивает Юра.

- Да, пап, а что с мамой? – отзывается дочь.

- Приболела немного, - говорит Юра, поднимаясь со мной на руках вверх по лестнице. – Ничего, сейчас мы её поставим на ноги.

- Куда ты меня несёшь? – спрашиваю я севшим от слёз голосом.

А сама уже прижимаюсь щекой к груди мужа. Вслушиваюсь в глухие удары его сердца через футболку.

- К себе в комнату, хочу кое-что тебе показать.

- Нет-нет-нет, - качаю я головой, сбрасывая с себя тягучую слабость.

Знаю я, что он мне там покажет. Утром заниматься сексом внизу – рискованная затея. Дети за стенкой все слышат и могут постучаться в любой момент.

Юра решил уволочь меня к себе на чердак и утешить тем же способом, что и ночью!

Хочу спрыгнуть с рук мужа, но он не пускает. Хватает покрепче и всё-таки заносит к себе.

- Да, подожди ты возмущаться, - просит он с усмешкой, спуская меня наконец на пол. – И не сбегай хотя бы минуту.

Переступаю с ноги на ногу, и деревянные половицы скрипят под босыми ногами. Затягиваю простынь на груди плотнее, прежде чем осмотреться.

Юрина постель не разобрана. Ровно застеленное покрывало напоминает о том, что ночевали мы сегодня вместе. Часть комнаты срезана крышей, и через большие окна светит яркое солнце.

Пахнет деревом и немного сосновым лесом, окружающим посёлок.

Юра кидается к шкафу, стоящему в углу комнаты, но не открывает дверцы. Протискивает руку в проём между гардеробом и стеной, и вытаскивает оттуда большую и плоскую коробку.

Хмурю брови.

- Если это подарок, то я не приму, - предупреждаю строго.

- Ну уж нет, - качает головой муж, открывая коробку, - это моё. Я просто хочу похвастаться.

Поднимаю бровь и складываю руки на груди.

Понимаю краем сознания, что рыдать в три ручья я уже перестала.

Юра возится какое-то время с упаковкой, а потом вытаскивает из неё картину.

- Это же… - удивлённо шепчу.

- Ты, - заканчивает за меня муж.

Похоже, Юра купил один из моих портретов, написанных Сергеем. Тот, где я одна и видно только лицо.

В утреннем солнце мои черты на картине выглядят мягкими и добрыми.

Юра улыбается мне и прислоняет полотно в раме к стене.

- Это ещё не всё, - с этими словами он снова лезет за шкаф и вытаскивает оттуда ещё одну коробку.

А затем и ещё одну.

Муж вытаскивает ещё два моих портрета и ставит их к стене возле первого.

На одном я держу на руках Катюшу. На другом – загадочная незнакомка в простыне.

Прямо как я сейчас. Только нарисованная девушка преувеличенно красива до безупречности, а я опухла после слёз и растрёпана после бурной ночи.

- Ты выкупил все картины Сергея, - смотрю на мужа растерянно. – Зачем?

- Затем, что хочу любоваться тобой до конца своих дней, Кира, - Юра подходит ближе.

- Я ведь не картина, - хмурюсь я.

- Я знаю, - муж делает ещё один шаг ко мне.

В его глазах снова столько нежности, что моё сердце сжимается от волнения.

- Я состарюсь и перестану быть похожа на них, - указываю пальцем на свои рисованные копии.

- И что?

Юра подходит совсем близко и медленно поднимает руки. Осторожно кладёт их на мои плечи, будто я птичка, которую он боится спугнуть.

- А то, что пройдёт время и ты снова потеряешь ко мне интерес.

Я беспомощно всхлипываю, сдаваясь своим чувствам окончательно.

Прижимаю кулаки с зажатой в них простыней к груди и смаргиваю набежавшие слёзы.

Юра наклоняется и почти невесомо касается моего лба губами. Совсем невинный поцелуй. И очень нежный.

- Я вёл себя, как полный идиот, Кира, я знаю это,