Дыхание перехватывает от нахлынувших чувств. Меня снова трясёт от эмоций и скатывающихся по щекам слёз.

Юра всё-таки притягивает меня к себе и обнимает.

Прерывисто дышу, уткнув лицо в его грудь.

- Я не знаю точно, что будет через двадцать лет или сорок, - шепчет Юра в мои волосы. – Никто не знает. Но, кажется, кроме секса, есть кое-что очень важное, ради чего стоит беречь друг друга и быть честным…

Юра замолкает для того, чтобы поцеловать меня в макушку.

- И что же? – напряжённо спрашиваю я.

- Твоя любовь, - низкий голос мужа дрожит от чувств, которые он испытывает, - твоё уважение… твоё доверие…

- Красивые слова.

Муж по-доброму усмехается, а затем берёт моё лицо в ладони и слега поднимает его, вынуждая смотреть в свои глаза.

- Я люблю тебя всем сердцем, Кира, - в глазах Юры я вижу слёзы. – Прости, что не понял сразу, что это должно значить. Скажи, любишь ли ты меня ещё?

49

- Если ты всё ещё хоть немного любишь меня, - Юра нежно гладит большими пальцами мои скулы, – прошу, дай нам шанс остаться семьёй…

- Я…

Голос срывается. Я уже ни в чём не уверена.

Да, я люблю Юру, хватит врать самой себе. Но достаточно ли этого? Что будет, если я соглашусь? И простила ли я?

Теперь при взгляде на мужа моё сердце не сжимается от боли, как было ещё месяц назад. Обида остыла, и я могу разглядеть свои истинные чувства. Я всё ещё люблю Юру, но не так, как прежде.

Я больше не растворяюсь в этой любви целиком, как было раньше. Выйдя замуж, я будто перестала существовать, как личность. Жила проблемами и нуждами семьи. Думала исключительно о муже и детях. Но предательство мужа изменило меня. Напомнило о том, что я могу быть и сама по себе. Ценить себя вне рамок семьи.

Да, я люблю детей, но я отдельная личность. Со своими потребностями и характером. Это не значит, что я буду меньше заботиться о них или что-то в этом роде. Просто внутри меня появилась сила слышать свои желания и чувства.

Например, что именно я хочу сегодня съесть на ужин. Или чем мне нравится заниматься в выходной. И да, какого мужчину я хочу пустить в свою постель и сердце.

Мои желания тоже имеют ценность.

Поэтому я не буду малодушничать и делать вид, что не хочу или не люблю Юру. Себе я могу в этом признаться.

Наверно, это называется взросление. Понимать себя. Даже если это не вписывается в какие-то рамки и идеалы.

Но понимать, не значит соглашаться на отношения, в которых тебя не ценят или не уважают.

Юра всеми силами демонстрирует, что и ценит, и уважает, но…

У мужа звонит телефон. Он достаёт его из кармана и хмурится, глядя на высветившийся номер.

- Ты говорил, что у тебя сегодня важная встреча, - напоминаю я.

Хочу отойти в сторону, чтобы не мешать мужу говорить, но он притягивает меня к себе за талию, не позволяя отстраниться.

- Добрый день, - отвечает он, приняв вызов. - Из-за чрезвычайных семейных обстоятельств я не смогу встретиться с вами сегодня… да, я всё понимаю… жаль, что не выйдет, ещё раз приношу свои извинения за сорванную встречу…

Юра кладёт трубку и убирает сотовый обратно в карман. Вижу, что его расстроил разговор. Наверно, встреча действительно была важной.

- Зачем? – спрашиваю я. – Не узнаю тебя, Юра. А как же интересы бизнеса?

Юра сжимает мою талию.

- Вы важнее, – говорит он с мягкой улыбкой на лице. – Ты важнее. Сегодня придётся отложить работу. Я никуда не уеду, когда ты плачешь.

- Но…

Подношу ладонь к своему лицу и трогаю щеку. Она мокрая, а я даже не чувствую, как текут слёзы.

Слишком взвинчена признаниями мужа.

- Я не прошу тебя забывать всё плохое, - шепчет Юра, склоняясь к моему лицу. – Не требую быть такой, как раньше. Просто позволь мне завоевать тебя заново, родная…

Смотрю, как загипнотизированная, в глаза мужа. Я вижу в них своё отражение.

Возможно, Юра, как и я, изменился. Прежний он не стал бы так смотреть. Не стал бы уговаривать и удерживать. Раньше он угрожал и ставил условия. А теперь добивается, игнорируя отказы.

И откладывает дела ради меня.

Лицо мужа склоняется всё ниже, и сердце замирает. Если я сейчас позволю поцеловать себя, то это будет похоже на согласие.

В горле пересыхает, и в голове вихрем закручиваются мысли.

Дверь в нашу комнату хлопает. Мы дёргаемся от неожиданности и отскакиваем друг от друга, как застуканные подростки.

- Мам, пап! – с паникой в голосе зовёт Ксюша. – Там Катя… идите скорее!

Тут же бросаемся с мужем вниз. Страх в голосе старшей дочери адреналином проносится по венам.

- Что случилось? – спрашивает Юра у Ксюши, когда мы сбегаем вниз по ступенькам.

50

- Я готовила завтрак, как ты и сказал, - объясняет на бегу Ксюша. – Катя мешала мне, и я отправила её сидеть за стол… а потом у неё на платье оторвалась пуговица. Я сказала, чтобы она не потеряла её. Надо ведь пришить… она сидела и катала её по столу. А потом, потом… потом она страшно захрипела! Вот так: кх-х-х!

Ксюша схватила себя за горло, изображая жуткие хрипы.

Только не это!

Юра перепрыгивает последние ступеньки и влетает в кухню.

Я с отчаянно колотящимся сердцем бегу следом.

Покрасневшая Катюша так и сидит за столом. Она пытается вдохнуть, но что-то мешает ей. Из горла доносятся нехорошие хрипы. Из глаз малышки льются слёзы.

Юра поднимает ребёнка, прижимает к себе спиной, обхватывает за грудь и резко давит несколько раз.

Катюша давится хрипом. Не вышло.

- Давай попробуем достать! – кидаюсь к