И буквально через час на меня обрушиваются облака белого тюля и органзы.

— Тут рыбки, — показывает худенькая девушка на один из огромных пакетов, — тут А-силуэт, тут — принцессы. Минимализм тоже прихватила…

— Давайте с него и начнем, — робко подаю я голос и схожу с ума от обилия нарядов, привезенных по щелчку пальцев.

Так можно было?

Глава 62

— Нет, это не подходит, — весело командует Алена.

— Ну почему? — в растерянности восклицаю я. — Вроде красивое…

— Вот именно! Вроде бы, — приподнимает подбородок Алена. — Это платье съело все твои сиськи.

— Да? — оглядываю себя в зеркале и понимаю, что подруга права. — Что же делать?

— Они вкусные, я бы и сам их съел, — входит в комнату Женя, и я со всех ног кидаюсь к нему.

— Женечка! А мы тут…

— Все правильно, девочки, — целует он меня и посылает одобрительный взгляд Алене. — Занимайтесь, мешать не буду. Но выбери, детка, что-нибудь офигенное. Так, чтоб у меня встал, — опаляет мне ухо горячим шепотом.

— Женя, — зарываюсь пылающим лицом у него на груди. — Так нельзя…

— Нам можно, — обнимает меня покрепче и слегка шлепает по попе. — Времени мало. Выбирай самое крутое, и пойдем ужинать. Устал я как собака, Сонь. И соскучился… Кстати, а Дарья где? — оглядывает небольшую комнату, больше похожую на будуар.

— Дети с нянями играют в настолки, — сообщает официально Алена и упирается строгим взглядом в Боброва.

— Ухожу, дамы. Ухожу. Только это… Елена Алексеевна, — так же официально обращается к моей подруге. — Я просил Адама быть нашим свидетелем на свадьбе. Наверное, и Соне потребуется дружка…

— С удовольствием! — расплывается в улыбке наша командирша. — Только надо было вообще-то предупредить пораньше…

— Вообще-то я только сегодня вернулся, — парирует Бобров и, чмокнув меня в нос, быстро уходит.

— Мужики, — со знанием дела припечатывает Алена и добавляет еле слышно. — Крутой перец тебе достался, Соня.

— Знаю. Мне самой не верится, — вздыхаю я и возвращаюсь к выбору платья.

Перебираю их, откладывая в сторону самые пышные и сверкающие. И, наконец, замечаю его. Кружевное платье в пол с воротничком-стойкой и гладкими рукавами. Ничего лишнего.

— Вот. Это! — прижимаю платье к себе.

— Замечательный выбор, — подает голос менеджер.

— Оно идеальное. Будто для тебя сшито, — восклицает Алена и снова решительно командует. — Теперь фата и туфли!

К ужину мы выходим уставшие, но счастливые.

— Мне нечего надеть, Адам, — заявляет Алена, заметив Нарейко.

— Так вы же там два часа что-то выбирали, — огрызается он.

— Адам… — Алена мерит строгим взглядом хозяина дома. — Замуж я за тебя идти не планирую. Поэтому свадебное мне ни к чему. Нужно нарядное.

— Хорошо, — со вздохом соглашается Адам. Делает вид, будто смертельно устал, а у самого в глазах черти пляшут. — Прошу к столу, — взмахом руки указывает на столовую.

А там уже вокруг стола носятся дети.

— Это что такое? — осаживает их Алена. — Быстро мыть руки и кушать!

И малышня послушно трусит в санузел и возвращается оттуда с мокрыми ладошками.

— Даша, — зову малышку. — Дедушка Женя приехал.

— Надо что-то делать с этим «дедушкой», — крякает он в сердцах. — Опускается на корточки перед ребенком и замечает твердо. — Привет, Дашулька. Теперь я твой папа…

— Папа? — ойкает моя дочь. Гладит влажными руками Женины щеки и добавляет, как взрослая. — Как же долго я тебя ждала. Мой длугой папа — злой. А ты доблый?

— Самый добрый, — сглатывает вязкий ком Женя. — Буду любить тебя и твою маму.

— Всегда? — уточняет строго малышка.

— Всегда, девочка, — клянется Женя, целуя малышку в темечко. И мне кажется, у него в глазах стоят слезы.

— Салат стынет, — слышится шутливый голос Адама. — И надо список гостей обсудить. Завтра свадебный банкет. Повар в панике… Охрана на измене.

— От меня только вы и Кольцов с дамой, — поднявшись на ноги, заявляет Женя. — Сонь, а ты… Зови кого хочешь…

— Только не Карину! — смеется Алена.

— А что такое? — напрягается Бобров. И пока я лихорадочно размышляю, кого пригласить на нашу скоропалительную свадьбу, Алена быстро и четко рассказывает Жене про мою надоедливую коллегу.

— Странно, — пожимает плечами он. — Эта самая Карина со Славой знакома?

— Да, конечно, — подтверждаю на автомате. И только сейчас понимаю, что проморгала самое важное. Карина была со мной в детском центре. Советовала погулять подольше. А в это время мой бывший муж замки на двери ставил…

— Засланный казачок, — ставит диагноз Женя и тут же добавляет смущенно. — Что-то я отвлекся от самого главного, роднуля.

Торопливо лезет в карман куртки. Выуживает оттуда бархатную красную коробочку. Адам уже открывает бутылку шампанского и разливает по бокалам пенящийся напиток.

— Мойёт, девяносто шестого года выпуска, — декларирует он важно. — Вот, держал до торжественного случая. Но раз у меня собственной свадьбы не предвидится, хоть за вас выпьем, — роняет камушек в Аленкин огород.

Она что-то отвечает, но я уже не слышу, не обращаю никакого внимания. Во все глаза смотрю на Женю и пропадаю в омуте серых глаз.

— Ты выйдешь за меня? — спрашивает он, доставая из тонкого бархатного паза кольцо с бриллиантом.

— Да! Да! — прыгаю к нему на шею.

Адам с Аленой радостно хлопают, дети визжат от радости. А я крепко прижимаюсь к любимому. И сама не верю собственному счастью.

— Ответ верный, роднуля, — смеется он, надевает мне кольцо на палец и сминает мои губы требовательным жарким поцелуем.

Глава 63

Ночь перед свадьбой мы не спим. Занимаемся любовью, лениво ласкаем друг друга, строим планы.

Рассказываем о себе.

— А у тебя какие любимые стихи? — неожиданно спрашивает роднуля. Вопрос наивный, но меня ставит в тупик. Ну какие стихи, мать вашу?!

— Мне Маршак нравится, — заявляю на полном серьезе.

— Мой веселый красный мяч? — хихикает Сонечка на моем плече.

Любуется колечком, чертит вензеля пальчиком на моей груди.

— Нет, про известковый мед, — тяну задумчиво.

И тут же моя маленькая рыжая кошечка превращается в тигрицу.

— Какой мед? — приподнимается на локте. Хохочет в голос. Копна рыжих волос рассыпается прямо перед моим носом, накрывает лицо. А Соня снова плюхается рядом и смеется заливисто.

Как же она смеется, святые угодники! Заливисто, весело. И я готов слушать этот смех вечно, как самую любимую музыку.

— Тихо. Дашу разбудишь, — легонько сжимаю упругую ягодицу.

— Женя, это баллада Стивенсона! В переводе Маршака. Вересковый мед называется, — улыбается Соня и начинает декламировать.

— Из вереска напиток

Забыт давным-давно.

А был он слаще меда,

Пьянее, чем вино.

— Да ладно, Сонечка, — морщу лоб. — Я помню только это, — вздыхаю я, напрягая извилины. — «Правду сказал я, шотландцы. От сына я ждал беды…»