– Я одна, мама. Все, кто доверял мне, ушли… Не гони хотя бы ты, прошу, – просила я, сидя на полу и вытирая с лица слезы.

Она положила руку на мое плечо.

– От тебя никто не отвернулся, дорогая. Это шок, обида, но не ненависть. Если хочешь, можешь остаться здесь, с нами. Это и твой дом… Понадобится много времени, прежде чем все встанет на свои места. Потерпи.

– Как?

На несколько минут в комнате повисла тишина. Подняв голову, я увидела закрытые глаза мамы. Она уснула от выпитых успокоительных.

– И я тебя люблю, мам. Прости меня. – Я поцеловала ее в щеку, встала и пошла к выходу.

Водитель, все это время ожидавший в машине, отвез меня кладбище – к единственному человеку, который не отвернулся бы от меня ни при каких обстоятельствах.

– Что мне делать, Оли? Как теперь жить? Я причинила всем такую боль. Никто не хочет слышать обо мне. Любимый человек предал. Подруга возненавидела. Я не справлюсь, братик. Не смогу пройти через это одна. Об этом ты говорил, приходя ко мне во снах? Ты все знал, а я не могла понять, от кого мне бежать…

Я прижалась к могильной плите в надежде ощутить какое-то тепло, но камень был холодным, как и все вокруг. Я чувствовала себя потерянной. Снова. Как пять лет назад.

– Я слабачка, Оливер. Самое настоящее ничтожество. Ты всегда был сильным, не боялся трудностей, плевал на чужие взгляды. Я так не могу. У меня не осталось сил держать голову и притворяться неуязвимой. Я устала носить эту маску, бороться с собой… Каждый день – словно подъем на гору, где каждый шаг может стать последним. Я сорвалась. Ты говорил, что сила – это не отсутствие слабостей, а умение признавать их. Но, Оли, как же трудно это сделать в таком безжалостном мире, как наш.

Я взглянула на вырезанное на граните имя, и что-то внутри меня оборвалось, как в тот день, когда он ушел.

– Почему ты оставил меня? – прошептала я, будто он мог ответить. – Я не знаю, как жить без тебя. Я попыталась и доверилась не тому. Простишь ли ты меня?..

* * *

Нью-Йорк встретил проливным дождем. Небеса, распахнувшись, плакали вместе со мной. Или, как и все остальные, были разочарованы во мне.

Когда мы подъехали к дому, я попросила водителя не провожать меня. Из-за непогоды репортеров вокруг не было, значит, и переживать не было нужды. Парень не стал спорить, припарковал машину на закрытой парковке, отдал ключи и оставил меня одну. Подождав несколько минут после его ухода, я села на водительское сиденье и завела еще не остывший двигатель.

У меня было время все обдумать. Оставался только один верный вариант. Всем станет легче после того, что я сделаю. Ложь никогда не остается безнаказанной. Правду невозможно скрывать вечно. Жизнь посмеялась надо мной. Дала и отняла. Пришло время расплачиваться за свои ошибки.

Крепко сжимая руль, я направилась в издательство. В холле было непривычно тихо. Никакой беготни, криков, проливающегося кофе. Умиротворение. Я грустно улыбнулась. Мир здесь будто замер и следил за каждым моим шагом. Проверял, решусь ли я положить конец страданиям.

Подготовив стодолларовую купюру, я подошла к охраннику и, не сказав ни слова, протянула деньги и показала рукой на проходной пост. Мужчина кивнул, засунул купюру в карман и нажал на кнопку, после чего я смогла без проблем пройти.

Это было легко. Каждый хочет подзаработать. Честно или нет – неважно. За деньги люди готовы на все. Ну, или почти на все. Это не мои рассуждения, а статистика. Если бы все в этом мире были честны, то он не был таким грязным и испорченным. Каждый хотя бы однажды думал о том, что хочет быть лучше кого-то. Хочет быть богатым и успешным.

Нажав в лифте кнопку сорок четвертого этажа, я прислонилась к стене и закрыла глаза. В голове замелькали картины моей жизни, по щекам покатились слезы. Если бы я знала, что все закончится так, никогда бы не начинала петь.

Письмо Оливера жгло карман. Я взяла его с собой перед поездкой к родителям. Мне хотелось поделиться с ними последними словами брата, но они их не услышали. Может, это даже к лучшему. С этим клочком бумаги я чувствовала себя увереннее. Больше мне ничего не было надо.

Выйдя из лифта, дошла до служебной лестницы, поднялась на крышу и остановилась на краю парапета.

За годы работы я поняла одно.

Мир жесток и несправедлив. И именно поэтому сегодня всему должен был прийти конец. Я давно исчерпала лимит веры во что-то хорошее. Остались только непроходимая тьма и догорающая в ней спичка моей когда-то счастливой жизни. Через пару минут все проблемы не будут иметь значения. Остался последний шаг, после которого наступит покой.

Стоя на краю высотки, я думала только о том, что все плохое наконец закончится. Я не ощущала жалости ни к себе, ни к тем, кто был причастен к моему поступку. Все они, наверное, будут лить слезы на моих похоронах, но это ничего не изменит. Я приняла решение. Назад дороги нет. Оставалось лишь сделать шаг.

– Ненавижу тебя! – закричала я в пустоту, вытирая предательские слезы. – Это ты виноват… ты.

Ноги начали трястись. Воздуха в легких не хватало. Стук сердца заглушал голос разума, который твердил, что не нужно этого делать. От воплей надрывались связки. Но никто меня не слышал. Проливной дождь заглушал все крики и смывал слезы. Он тоже плакал по тем надеждам и мечтам, которым уже не суждено было сбыться.

– Будь ты проклят, лживый ублюдок! – Последний крик вырвался из моего горла, и я шагнула вперед.

Все.

Конец истории.

Через несколько секунд мое тело приземлится на асфальт возле здания любимого журнала. Я закрыла глаза. Не могла смотреть. Мне все равно было страшно.

– Ты идиотка? – раздалось где-то в недрах сознания.

Распахнув веки, я увидела его бешеный взгляд с залитыми кровью глазами. Мы лежали на бетонном перекрытии. Биение сердца отдавалось в висках. Дождь хлестал по лицу, не позволяя сосредоточиться на красивом лице человека, которого я никогда больше не хотела видеть. Он уничтожил меня. Сломал жизнь.

А что сейчас? Пришел на помощь?

Гребаный рыцарь.

– Убери от меня свои руки! – закричала я, приходя в себя.

– Какого черта ты творишь! – в ответ завопил он.

– Ты это сделал со мной. Слышишь? Ты. Убирайся из моей жизни. – Я резко вскочила с места. – Проваливай. Теперь у меня не осталось