И мы едем куда-то около часа. По трассе. В неизвестном направлении. Точнее, сворачиваем по указателям на Краснодар, но до него почти четыре часа пути, думаю, Раф бы предупредил, если бы решил увезти меня в другой город. Останавливаемся в симпатичном придорожном кафе, которое хвастается рекламой пиццы на тонком тесте по секретному итальянскому рецепту. Не уверена, что в Италии знают что-то об этом, но пицца с двойным сыром, ветчиной и грибами оказывается и правда очень ничего.

«А эта, кстати, и шрифты сдала, и итоговую оценку по эргономике ей вдруг волшебным образом исправили…» – читаю новые сообщения о себе, осторожно потягивая горячий чай.

«Я же говорила, найдется ее несуществующая работа, ахаха», – влезает кто-то из знатоков.

«О да, все мы знаем, что сдать шрифты много ума не надо!»

Мне хочется возмутиться в ответ, потому что я все выучила сама! И работу сдавала! Но кому я что докажу? Вот именно. Поэтому прикрываю на мгновение глаза, чтобы выдохнуть, и, заблокировав, откладываю телефон в сторону экраном вниз. Надо меньше читать этот бред.

– М-м, малиновый чай безумно вкусный!

Это, кстати, первая фраза, которую я произношу в поездке вслух. До нее только кивала и соглашалась, и сейчас понимаю, что имела в виду Лиза, говоря о Даниле. Он хороший, но… сложный, да. И тяжелый. Непонятный. Неразговорчивый. Отрешенный, часто угрюмый и самый странный популярный парень, которого я когда-либо встречала. Иногда тяжело поверить в то, что он умеет улыбаться.

– Тебе какую пасту взять?

А потом он говорит что-нибудь милое, и ты забываешь обо всех «но». Потому что он заботливый, не жадный, внимательный… Он ведь не обязан кормить меня на убой. Не обязан вести куда-то, чтобы снять видео для конкурса. Не обязан вообще участвовать в этом конкурсе, если уж на то пошло. Уверена, при желании он сумел бы отказать матери, пусть она и декан. Данил слишком своенравный и не похож на того, кого можно заставить. Так что же им движет?

– Лиль?

Язык так и чешется спросить, зачем ходил в кафе за кофе, если не пьет его.

– А? Что? – Соображай быстрее, Ларина! Паста. Он хочет, чтобы ты лопнула. – Не думаю, что я быстро проголодаюсь…

– Нам ждать закат и еще ехать обратно. Проголодаешься.

Хочу возразить, что темнеет сейчас уже в половине пятого, нам бы к закату вообще успеть – не знаю, сколько ехать еще, но он так смотрит на меня… требовательно, что ли. В такие моменты тяжело ему противостоять. Быстро просматриваю электронное меню на табло у кассы за его спиной.

– Карбонару.

– Застынет и будет невкусная, если ее потом разогревать. Болоньезе ешь? Здесь хорошая.

– Ага, давай.

Когда, уже после, мы садимся в машину, я замечаю, что Даня переписывается с кем-то по имени Алина, и, хотя делает он это открыто, а наши отношения вроде как фиктивные и не требуют хранить друг другу верность, я ощущаю неприятное покалывание в груди. Интересно, с моим сердцем все в порядке? Или стоит все же проверить его? И пока я размышляю над ответом, Данил ловит мой взгляд.

– Это по работе, – объясняет он, а когда я коротко киваю в ответ, зачем-то показывает экран, будто у него от меня нет никаких секретов.

Я тут же хочу попросить его убрать телефон, заявить, что мне все равно и я не имею никакого права влезать в его частную жизнь, когда… Я узнаю девушку на видео, которое воспроизводится у меня под носом.

– Это Аля Конфета?

– Знаешь ее?

– Я… – Даже теряюсь с ответом, потому что Вета буквально вчера рассказывала мне, что ее любимый блогер набрала первый миллион подписчиков. – Сестра обожает ее и вечно красится по ее урокам. А ты… работаешь с ней?

– Да, видеосопровождение аккаунта.

– Оу. Так это твои ролики Вета крутит без конца, получается? – смеюсь чуть нервно и смущенно я, а про себя думаю, что Вета убила бы за одну только возможность пообщаться с кумиром.

– Ага. Это выгодное сотрудничество, потому что Алина всегда подсказывает с подарками для Лизы и мамы, если те не заказывают мне что-то конкретное.

Я соглашаюсь с улыбкой и будто выдыхаю колючий ком, который царапал грудь изнутри. А еще через полчаса мы съезжаем с автострады на узкую проселочную дорогу, которая уводит нас немного выше. Так непривычно пусто тут. Вокруг на километр ни души. Но красиво. Особенно проглядывающие через костлявые ветви деревьев солнечные лучи. Выпал бы снег – вообще сказочно было бы. Иногда я жалею, что мы живем на юге. Но не часто, потому что разорилась бы на зимних шмотках.

– И куда мы едем? – на очередной кочке решаюсь спросить я.

Телефон перестает ловить, горит «Нет сети». Становится не по себе, насколько это возможно. Переплетая пальцы, я стучу большими друг о друга, потому что нервничаю.

– Увидишь.

Ладно, Романов может быть невыносимым, когда хочет этого. Так нельзя! Насильно выбрасывать меня из зоны комфорта, ничего не говорить, будто я должна довериться ему, постороннему, по сути, человеку, и просто ждать… Даже мысленно замолкаю, когда машина выезжает на открытую просторную площадку, которая резко обрывается, а в низине за ней… Черт, за ней красота. Самая настоящая и без прикрас: местами замерзшее голубое озеро, огни, много теплых огоньков, которые похожи на пестрый рой светлячков, и красивая база отдыха, откуда доносится приглушенная музыка.

Я молча выбираюсь из автомобиля, когда Раф паркуется. Накидываю капюшон, потому что здесь ветер, и подхожу ближе к краю. Мы на холме. До обрыва еще далеко, и там огорожено, но все равно слегка кружится голова. А внизу кипит жизнь: вторник, а народ что-то празднует. Судя по звукам, гости там сегодня «кайфуют и забывают обо всем».

– А говорила, боишься высоты. – Романов снова подкрадывается так внезапно, что я резко отшатываюсь назад, замираю испуганно на вдохе, а он… он прижимает меня к себе, будто не дал упасть. И я бы в принципе не упала, потому что пришлось бы еще кубарем катиться секунд пять, но все же.

– Я была не до конца откровенна, – признаюсь ему. Нас здесь двое, наши секреты никто не узнает. Разве что ветер, но у него, уверена, и своих хватает. – Только это не так уж и важно, верно? Я послушала твое интервью. Ты рассказал о своих планах так круто, как будто распланировал всю жизнь наперед. Прости, что мое звучало ужасно.

И да, я переслушала его. В записи все кажется еще хуже, чем было на самом