— Где держат женщин? — спрашивает Лукас, не делясь информацией, которую Лорен обнаружила во время своей нелепой секретной миссии в Abstrakt.

На этот раз говорит мужчина рядом с Роуз — Джейс, кажется, я слышал, как его так назвали.

— Их держат в Восточном порту, в двух разных контейнерах. Они собрали больше женщин, чем планировали изначально, но Петр не откажет своим амбициозным приспешникам.

Конечно, не станет.

— Какая транспортная компания? — спрашиваю я, нуждаясь в подтверждении, что Эдвардс не замышляет против меня. Это было бы просто моей чертовой удачей, если бы мое первое партнерство в качестве босса оказалось тем, в котором меня дважды предали.

— Saint International.

Я с облегчением выдыхаю, но сразу же чувствую ярость от того, что кто-то посчитал Розуэлл — мой город — открытым сезоном.

— У тебя есть их грузовые накладные?

Роуз кивает, указывая на мужчину справа от нее. Он наклоняется, достает папку и раскладывает зарегистрированные маршруты на следующие семь дней.

— Вы определили, на каких из них, вероятно, находятся женщины?

— Пока нет, — отвечает Джейс. — Мы запустили программу, которая ищет несоответствия, но поскольку они действуют незаметно, вряд ли мы скоро получим ответ.

— Пока она работает, — вставляет Роуз, — нам нужно разработать план, чтобы не дать контейнерам покинуть порт.

Я потираю подбородок и киваю, пробегая взглядом по грузовым накладным.

— Ты знаешь, где сейчас находится Петр? — наконец произносит Маттиас.

Я смотрю то на него, то на Джейса, которые заняты тем, что оценивают друг друга.

— Да, но, судя по тому, что мы собрали, не все лакеи сдали своих женщин. Так что, если мы пойдем прямо в мотель Петра, мы рискуем напугать всех и потерять всех этих женщин. А я отказываюсь терять еще одну душу из-за гребаного Петра Агапова.

Голос Роуз повышается от гнева, когда она выплевывает каждое слово. Это звучит лично.

— Итак, мы выясним, в каких контейнерах держат женщин, в четверг вечером набросимся на них с помощью людей, убьем всех учеников, а потом подадим тебе его голову на блюдечке? Я все правильно понял?

Тишина длится, пока Люк задает свой вопрос. Роуз кивает.

— Что мешает им изменить дату отправки на четверг? Или даже раньше?

Вопрос Маттиаса обоснован. В моей груди разгорается гнев и жажда справедливости для лучшей подруги Лорен. Еще одна невинная жертва из-за ее связи со мной. Знакомое чувство проникает глубоко, и мои кулаки чешутся, чтобы разбить кому-нибудь лицо.

— Петр не упустит этот шанс, не тогда, когда он так близок к последнему вкладу, который обеспечит одобрение его отца. Он стремится к самому большому заработку, а это значит, что он даст своим людям время доставить как можно больше женщин. Они не уедут раньше срока.

Пока она говорит, я киваю, соглашаясь с ее ответом. Это большой шанс для Петра, и он не станет рисковать лучшей выплатой, которую он когда-либо получит.

— Тогда в четверг. — Мой голос низкий, он гулко раздается над столом. — До тех пор мы выясним, в каких контейнерах они находятся. В четверг мы окружим их и разгромим Петра и его гребаных учеников.

За столом наступает тишина, затем все кивают.

— А если мы не сможем вовремя найти нужные контейнеры? — спрашивает Джейс.

Мой взгляд скользит к Роуз, которая смотрит на меня с той же яростной решимостью, сияющей в ее зеленых глазах.

— Тогда мы будем преследовать их через океан.

Роуз кривит губы в пугающей улыбке, не мигая, когда мы приходим к соглашению. Я беру свои первые впечатления обратно: она более кровожадна, чем большинство. Я встаю, и Маттиас с Люком присоединяются ко мне.

— Тогда будем на связи.

— Так и будет, — отвечает Роуз.

Мы быстро уходим. Люк садится за руль и направляется домой. Но мысли все еще кружатся в голове, и я понимаю, что мне нужно больше информации.

— Люк. — Он встречает мой взгляд в зеркале заднего вида. — Нам нужно заехать в Abstrakt.

Лукас кивает и направляется к клубу. Я устраиваюсь на сиденье, ослабляю галстук и с стоном провожу рукой по волосам, пока город мелькает мимо нас.

Если кто-то хочет захватить Розуэлл — мой город — ему придется постараться гораздо сильнее.

Глава двадцать вторая

Лорен

Мое сердце сжимается, но я вскакиваю на ноги, лишь слегка покачиваясь. Не давая ему возможности заговорить, я тыкаю пальцем в его грудь и толкаю его со всей силы. Он не шевелится. Из моей груди вырывается рык, звук, которого я никогда раньше не издавала, но я игнорирую эту новизну и вкладываю всю свою ярость в свои слова.

— Надо было знать, что ты не сможешь держать его в штанах. Ты никогда не мог. — Мои слова сливаются, но я игнорирую это, погружаясь в свой гнев. Ярость пробегает по моей спине, наполняя грудь жаром.

Глаза Кэла расширяются, и он вглядывается в мое лицо. Его взгляд скользит к наполовину полному стакану виски в моих руках, а затем снова возвращается к моему лицу. Он нахмуривает брови и спрашивает:

— Ты пьяна?

Я машу рукой.

— Я спросила первая. — Затем я вспоминаю о стакане в руке и допиваю его до дна. С сарказмом я выпаливаю: — Может быть. Но только потому, что ты показал мне свое истинное лицо. Снова.

Я не пытаюсь скрыть боль, исходящую из моей груди. Она жжет, и я ненавижу это чувство. Под влиянием слишком большого количества виски и злобной ревности я врываюсь в пространство Каллахана и бросаю стакан на ковер. Он падает с глухим стуком, но я игнорирую это.

Кэл задыхается, когда я обнимаю его за плечи и наклоняюсь к его лицу. Его сердце бешено бьется у меня на груди, и я наклоняюсь ближе, глазами скользя по его губам, а затем возвращаясь к его темнеющему взгляду. Все эти годы я бежала от него. Но теперь... теперь я покажу ему, чего он лишился.

— Что ты... — шепчет он.

Я заставляю его замолчать, прижимая свои губы к его. Кэл замирает, как вкопанный, на две секунды, затем его руки обхватывают мою талию и притягивают меня ближе. Я попадаю в его объятия, и из моих губ вырывается тихий стон, когда я наконец целую мужчину, которого последние одиннадцать лет притворялась, что ненавижу.

Губы Кэла такие же мягкие, как я помню, но воспоминание о том, как он приобрел свой опыт, заставляет мой затуманенный мозг вспыхнуть возмущением, и я целую его с еще большей страстью. Его язык скользит в мой рот, а я впиваюсь ногтями в