— О… вы думали, что звука нет. — Засранец усмехается. — Вы ошибались, но камера улавливает только громкие звуки. Крики и тому подобное. Это старый объект, знаешь ли, и замена оригинальной системы безопасности вряд ли стоила того, чтобы тратить на нее деньги, кроме того, я не вижу смысла слушать вашу бессмысленную болтовню.

В этот момент Сара подходит к знакомой стене и прикладывает к ней руку. Я точно знаю, кто отвечает с той стороны.

Когда она говорит, я ничего не слышу.

Внутри меня поднимается волна эмоций. Ком застревает в горле. В течение нескольких минут я могу только смотреть.

С неохотой я отвожу взгляд от Сары, чтобы перевести его на своего мучителя.

— Так вот чем ты занимаешься? Запираешь людей и смотришь, как они страдают?

— Боже, нет. Я плачу людям, чтобы они делали это за меня. Это просто для того, чтобы приглядывать за происходящим. Я не получаю удовольствия от того, что сижу и наблюдаю за вашей скучной повседневной жизнью. Я занятой человек, знаешь ли, у меня есть дела поважнее. — Затем на его губах появляется отвратительная ухмылка. — Но довольно интересно наблюдать за поведением человека, когда он знает о приближении своей смерти.

Песочные часы.

— Ты больной ублюдок.

Он хихикает.

— Удивительно, что эти милые женщины терпят твой ограниченный словарный запас и грубую вульгарность… не то чтобы у Эверли был выбор. Ты должен благодарить меня за то, что я позволил тебе провести последние дни с такой жемчужиной.

Это еще один вопрос, который меня интересует.

— Расскажи мне еще кое-что. — Если я больше ничего не могу сделать, сидя в этом кресле, я собираюсь получить ответы. — В таком большом месте, разве не чертовски глупо селить двух людей в комнатах, разделенных лишь тонкой перегородкой, чтобы они могут устроить заговор против тебя?

— А, это. — Он встает перед экраном, загораживая от меня Сару, которая бродит по комнате, проводя пальцами по стене. — Мне нравится твое предположение, что это было не специально.

— А мне нравится, что в твоих словах нет никакого смысла. — Мой голос сочится ядом. — Подожди… нет, не нравится. Это отвратительно.

— Мне быстро становится скучно. Разумеется, это не единственное мое заведение — я слишком гениален, чтобы складывать все яйца в одну корзину, — но поскольку я провожу здесь достаточно много времени, мне нравится, чтобы все было интересно. На твою соседку, может и приятно смотреть, но интересно примерно так же, как наблюдать за высыханием краски, когда она сидит одна в комнате и разговаривает сама с собой. Большинство остальных становятся скучными, как только сдаются и перестают кричать. Поэтому, когда представилась возможность, я подумал, что могу добавить дикую карту и посмотреть, что получится.

Дикая карта.

Я.

— Ну, ты видел, что получилось.

Он жестом показывает на мое беспомощное, скованное тело.

— Как и ты.

— Ты поймал меня только потому, что я вернулся за…

Он улыбается — широко и знающе.

Черт.

Ярость закипает в моем нутре, но я держу ее на поводке. На данный момент.

— Ты играл со мной.

— Да, именно этим я и занимаюсь.

— Ты похищаешь людей, чтобы играть с ними в игры?

— О, нет. Я выбираю людей, исходя из их ценности для моего бизнеса. Все остальное — скорее хобби, личные причуды, если хочешь.

Он отстегивает песочные часы от пояса и рассматривает их на свет.

У меня внутри все переворачивается.

Но он лишь любуется ими.

— Вот почему мне нравятся эти часы. Конечно, я могу попросить сотрудника просто выстрелить кому-нибудь в голову, когда закончу с ним, но гораздо интереснее поставить такие часы перед человеком и наблюдать, как он уходит. — Его палец вращается в воздухе.

Я открываю рот, чтобы ответить, но меня перебивает Сара, которая снова стоит перед камерой, ее милое лицо мертвенно-бледное.

— Эй, придурки. Хотите, чтобы я объяснила вам, какие вы тупые? Вы похитили сестру лучшего детектива в городе. И теперь вы в полной заднице.

— Ах, да. — Он машет рукой на экран. — Я почти забыл, насколько вульгарным был этот милый ротик. — Он презрительно смотрит на меня. — Думаю, мы понимаем, откуда она этого набралась. Много ругательств и угроз расправы со стороны ее брата, детектива.

— Вы с самого начала знали, что я не Ник Форд. Как?

— Это называется интернет. Может быть, ты о нем слышал? — Снисходительность сочится с его губ. — Когда одна из моих подопечных пришла сюда и проболталась о своем брате, детективе, я изучил все возможные угрозы. Я знаю, кто ты, уже два года, но ты не представлял для меня интереса, пока оставался в неведении относительно моей операции. Представь мое удивление, когда Рудольф притащил тебя.

— Я удивлен, что ты просто не убил меня.

— О, нет, на самом деле я был в восторге. Я искал идеальный вариант для своего клиента. Кого-то хорошо подготовленного — полицейского, военного, неважно. А ты случайно заглянул в самое подходящее время.

— Как мне повезло.

— Действительно. — Он смотрит на песочные часы. — О, посмотри на время. Боюсь, я слишком долго бездельничал, так что пока оставлю тебя с прекрасной Сарой. Как насчет того, чтобы просто перемотать вперед к хорошей части? — Он берет пульт от телевизора и нажимает на кнопку.

— Я собираюсь убить тебя, — спокойно говорю я ему.

— Да, ты упоминал об этом пару раз.

— Считай это обещанием.

— М-м-м… — Его взгляд устремлен на экран. — С минуты на минуту… — Он перематывает запись на момент, как он входит в комнату Сары. Мое сердце бессмысленно колотится. — Ну вот и все. — Нажав на кнопку воспроизведения, он наблюдает, как небрежно ставит песочные часы на пол, совсем рядом с Сарой.

— Что это? Что это значит? — кричит она, когда он выходит. Она пытается дотянуться до песочных часов и схватить их, но как бы она ни старалась, ее пальцы не дотягиваются до них. — Что за больную игру ты затеял?

Нет. Черт возьми, нет. Не заставляй меня смотреть на это.

— Не бойся, — бросает он через плечо. — Скоро станет интересно.

Я остаюсь один в клетке с призраком моей сестры, говорящим на экране, и угрюмым скандинавом. И когда я улыбаюсь, то убеждаюсь, что он видит все мои зубы.

— Привет, Рудольф.

На этот раз, когда шокер подносят к моей коже, я едва вздрагиваю.

Моя сестра сидит, скрестив ноги, так близко к песочным часам, как только позволяет манжета на ее лодыжке, и не сводит с них глаз, словно это черная мамба, готовая нанести удар, если она хотя