— Ну да, мне нравится называть это «пожинать плоды своих действий».

Передо мной появляется самодовольное лицо. Хранитель времени.

Черт, мне действительно нужно выяснить имя этого засранца.

— Или, как сказал бы наш покойный друг Роджер Оксли, — глупым должно быть больно. И к твоему несчастью, боюсь, мы еще даже не начали.

Покойный друг… Я убил Роджера?

Могу поклясться, что он был жив, когда я его оставил в камере.

— Ты должен простить меня, но я пока не в настроении для комедийного вечера.

— О, ты будешь в порядке через минуту. — Он отмахивается от меня, словно меня ужалила пчела. — Скажи, а разве вас не бьют электрошокером на полицейской подготовке? Я думал, к этому привыкаешь.

И вот оно.

Вероятно, ему не терпелось выложить все, что он обо мне знает.

— У человека не вырабатывается иммунитет к электричеству, проходящему через тело, тупица.

— Приятно слышать.

По щелчку его пальцев я улавливаю движение рядом. Кто-то стоит прямо за спиной. В поле зрения появляется длинный металлический стержень, направленный на открытую кожу моего плеча…

Ззззз.

— А-а-а! Черт! — Я подскакиваю на месте. Плечо сводит судорогой, затем я чувствую жжение.

Гортанный рык вырывается сквозь стиснутые зубы. Я корчусь, скованный, изрыгая проклятия. Задыхаюсь.

Электрошокер для скота.

Зубы обнажаются в хищной улыбке.

— Это щекотно.

Наклонив голову набок, он ухмыляется в ответ.

— Поверишь, они оставили это здесь? Похоже, может пригодится.

— Предусмотрительно с их стороны. Где именно здесь?

Он скрещивает руки.

— Ну, полагаю, пока это все.

— Эй, придурок. — Я готовлюсь к очередному удару шокером.

Этого не происходит.

Застыв на месте, он смотрит на меня через плечо, приподняв одну бровь.

— Раз уж ты здесь, я хотел спросить. Что, черт возьми, ты сделал с моей сестрой?

— Прости, с кем? — Он прикладывает ладонь к уху.

— Не играй со мной в игры, ты, жалкий кусок дерьма. Ты знаешь, кто я…

— Боже правый. — Он морщится, размахивая рукой перед своим носом. — У тебя отвратительный запах. Во что ты влез?

— Почему бы нам не прогуляться на задний двор, и я покажу тебе? — Угроза сквозит в каждом моем слове.

— Детские провокации. — Он прищелкивает языком. — Правда, я ожидал большего. Но, полагаю, в последнее время тебе пришлось нелегко. И мне жаль тебя огорчать, но ты даже половины не знаешь.

— Похитить меня, мою сестру и убить бесчисленное количество людей — этого недостаточно? Ответь мне на вопрос. Где она?

— Все еще так зациклен на девушке.

— Моя. Сестра, — рычу я. — Сара. Не просто девушка. Сара Карлайл.

Я слышу ее голос в своей голове:

— Мой отец должен был усыновить тебя. Тогда ты тоже мог бы стать Карлайлом. — Она только что вернулась в мою жизнь, желая искупить грехи нашей семьи. — Я могу сменить фамилию на Портер. Это будет справедливо.

Моя милая, любящая справедливость сестренка. Я не заслужил ее.

Я верну тебе справедливость, Сара.

— Почему она? — Это практически рыдание. — Почему ты должен был забрать ее?

Небрежное пожатие плечами.

— Я не знаю. Почему я выбираю кого-то? Она попалась мне на глаза и обладала теми качествами, которые я искал. После того как наша милая птичка Эверли принесла столько денег, я подумал, что на певчей канарейке с поразительной генетикой тоже можно неплохо заработать. Я был разочарован, когда она оказалась несовместимой.

— Ты убил ее, потому что она оказалась несовместима?

— Я убил ее, потому что ее длительное содержание больше не соответствовало моим целям. Мне нужно было освободить место. — Он безразлично пожимает плечами. — Но ты будешь рад узнать, что я учел пожелание, написанное в ее водительских правах, — пожертвовать органы. Ни одна ее часть не пропала зря.

— Ты, гребаный… — Я сглатываю подступающую желчь. — Я тебя выпотрошу. — Кипя от злости, я позволяю ему увидеть это обещание в моих глазах.

Он хихикает, как будто мои угрозы — не более чем шлепки котенка.

Он узнает.

— Ты действительно оторвал бы мне голову прямо с плеч, если бы мог, не так ли?

— Голыми руками.

— Какая жестокость. Твоему покупателю это понравится. — В его глазах светится восторг. — Не люблю торопиться, но я должен подготовиться. Первое впечатление и все такое. Однако у меня есть кое-что, чтобы развлечь тебя, пока мы ждем его прибытия.

Я не реагирую. Он все равно мне скажет.

— Ах да, я забыл упомянуть? Человек, заплативший за тебя, уже в пути. А пока — кино! — Он хлопает в ладоши. — Давай, давай.

Этот парень не в себе.

Дольф вкатывает что-то в клетку, а я лежу, обмякший и оцепеневший. Все еще ощущаю последствия удара.

— Усади его, — приказывает он. — Он не захочет это пропустить.

Меня резко поворачивают лицом к телевизору, поднимая голову за волосы.

В голове мелькает мысль — не пострадала ли Эверли из-за моих действий?

Если она на этом экране…

Ужас скручивает меня изнутри.

— Эверли. — Мой голос срывается, но я должен знать. — Где она? Что ты с ней сделал?

Я не должен показывать ему, что мне не все равно. Черт, да мне должно быть все равно и точка. Но уже слишком поздно для этого. Слишком, черт возьми…

— Что тебе от меня нужно? — раздается с экрана женский голос.

Я вскидываю голову.

Это не Эверли.

— Ты совершил большую ошибку. — На экране стоит моя сестра с вздернутым подбородком и горящими глазами. — Ты даже не представляешь, во что ввязался.

В моей голове царит смятение. В груди что-то стучит.

Она жива?

Нет.

Теперь я вижу, как она, уверенно расставив ноги, рассказывает им, в какой жопе они оказались. Это та же самая комната, в которой я провел последние два месяца. На ней струящееся голубое платье — то самое, в котором она выходила за дверь в последний раз. Одно плечо разорвано и свисает, и выглядит это так, будто кто-то швырнул ее в грязь. — Мой брат найдет тебя и заставит пожалеть, что ты вообще родился на свет.

Мое сердце разбивается вдребезги, ком встает в горле.

Мне так жаль, Сара. Я опоздал на два года.

Она проклинает их, уверенно. Яростно. Ее голос тихий и угрожающий. И несмотря на боль в груди, несмотря на то, что я знаю, что она так и не выбралась, вид ее в таком состоянии наполняет меня…

Стоп.

Я слышу ее. Я слышу ее из комнаты.

— Камеры.

Как?

Все те вещи, которые мы с Эверли говорили друг другу… планы, которые мы строили. Она была уверена, что звука нет. Неужели мы все время ошибались?