Пишу эсэмэску. Отправляю Нарейко и каждые пять минут проверяю, прочитано или нет.

Нет. Хоть ты тресни!

«Меня сегодня там не ждут, — напоминаю себе мысленно. — А вдруг моя Соня и этот козел… — задыхаюсь от ревности. И в глазах темнеет от безнадеги.

«Нет. Она не могла!» — уговариваю себя.

— Поднажми, — прошу водителя.

«Неужели и Соня?» — проскакивает в башке ужасная догадка. Но я загоняю ее куда подальше. Моя девочка вне подозрений. Она не способна на измену. А вот этот гад Нарейко явно что-то затевает.

— Евгений Николаевич Бобров к Адаму Николаевичу Нарейко, — приоткрываю окошко минивэна на КПП.

— От Кольцова звонили. Проезжайте, — открывает ворота охранник. И машина вплывает на территорию. Несется по дороге мимо поля для гольфа и теннисного корта. Тормозит возле большого дома, смутно напоминающего наш в Ильинке.

“Прикольно!”— усмехаюсь мысленно. Вхожу в холл, в один в один как наш. Озираюсь по сторонам в изумлении.

Ну и дела! Будто с нашего дома срисовали!

Подспудно жду, что сейчас по мраморной лестнице мне навстречу выйдут мать и сестра.

«Так. Стоп!» — прогоняю дурацкие мысли.

Чур меня! Чур!

— Я к Софии Александровне, — бросаю невозмутимому дворецкому. — Где она? — оглядываюсь по сторонам. Если дом имеет такую же путанную систему входов и выходов, я тут Соню до второго пришествия искать буду.

— София Александровна библиотеке, на втором этаже, — сдержанно поясняет дворецкий. Взмахивает руками. Говорит еще что-то. Но я не слушаю, с воплем “Сонечка!” несусь наверх. Распахиваю дверь и на короткий миг застываю в ужасе.

Картина Репина “Приплыли!” называется.

В просторном светлом кабинете большой широкоплечий мужчина и хрупкая женщина слились в любовной схватке, в позе, лишенной всяких толкований. Адам нависает над девчонкой, сидящей на столе. Лица не вижу. Только голые ступни, разведенные ноги с округлыми коленочками, да съехавший в сторону подол цветастого сарафана. А еще кулачок, сердито опускающийся на плечо Нарейко. Таращусь на тонкие пальцы без единого кольца, и в мозгах вспыхивает ракетой.

Соня! Это же Соня моя!

— Ах ты ж гад! — недолго думая, подскакиваю к Адаму. Хватаю за плечо, разворачиваю к себе. Заношу кулак, собираясь всечь.

— Вы кто?! — вскрикивает худенькая блондинка. Голос звонкий, командный. Такая себя в обиду точно не даст.

Кулак тормозит в воздухе, чуть не задев нос Адама.

— Здравствуй, Женя, — усмехается Нарейко, сохраняя поразительную выдержку. Одним молниеносным движением прячет за спину полуодетую девицу. Наверняка ту самую принцессу Сарматов, и мерит меня снисходительным взглядом. — Что? Из тюряги раньше выпустили, или тебе удалось сбежать?

Девчонка тихо ойкает у него за спиной, поправляет сарафан и при первом удобном случае босой удирает из комнаты.

— Похоже, я тебе весь кайф обломал, — смотрю вслед и добавляю требовательно. — Соня моя где?

— В библиотеке была вроде. От лестницы вторая дверь налево, — берет себя в руки Нарейко.

— А эта направо, — как дурак оглядываюсь по сторонам. — Ты бы хоть таблички повесил…

— Одну. Большую. С надписью “Соня”, — язвит Адам и снисходительно предлагает на правах хозяина. — Пойдем провожу. А то ты своими воплями детей напугаешь. И прислугу… Разбежится еще…

— Спасибо, что позаботился о моих, — неожиданно для себя протягиваю руку.

Точно действую на инстинктах, не давая разуму занять привычную непримиримую позицию.

— Рад тебя видеть, братан, — пожимает руку Адам и неожиданно сгребает меня в охапку.

Инстинкты, мать вашу. Родная кровь. Тут мозги разом отлетают.

— Я тоже, — обнимаю в ответ. И только сейчас понимаю, как мы похожи. Как братья родные.

Да мы и есть братья!

— Я смотрю, тюряга пошла тебе на пользу, — язвит Нарейко, вновь обретая врожденное ехидство. Подкалывает гад.

— С чего бы? — улыбаюсь в ответ.

— Похудел. В глазах сталь появилась. Влюбился, наконец, — смеется Адам. Реагируя на движение, бросает мимолетный взгляд мне за спину. Оборачиваюсь. Резко перехватывает дыхание. Так, что не могу дышать. Просто пялюсь как дурак. Любуюсь.

В дверном проеме стоит она. Моя Соня.

Со всех ног бросаюсь к ней. Подхватываю на руки.

— Женя! — плачет роднуля, обвивает мою шею руками. — Как? Почему не сказал? Я бы приехала! — всхлипывает, утыкаясь носом мне в плечо.

— Твой балбес решил нам сделать сюрприз, — фыркает Адам, выходя из кабинета. — И сюрприз удался. Я впечатлен. Но не буду мешать, голубки. Пойду потороплю повара с обедом. Надо самим поесть и твоего беглого каторжника накормить, Сонечка.

Адам важно удаляется, а я смотрю на Соню и улыбаюсь во все тридцать два. Тону в глазищах, искрящихся смехом и слезами. Чувствую себя живым, будто снова народился на свет.

— Люблю тебя, — прижимаю Соню к себе. Чувствую как стучит ее маленькое сердечко. Как грохочет мое, закладывая уши. Кровь закипает в артериях, еще немного и сорвет крышечку от желания обладать. Назвать своей. — И чуть не сдох без тебя, — признаюсь хрипло. Собственнически кладу ладонь Соне на затылок и вторгаюсь в рот жадным пьянящим поцелуем.

Глава 56

— Обед будет через сорок минут, — возвращается обратно Нарейко и застает нас врасплох. — Женя, тебе бы помыться. Сонечка, покажи, где у нас банно-прачечный комбинат, — усмехается самодовольно.

А меня снова кроет от ревности. На что намекает этот гад? Он там с Соней развлекался?

— Я не знаю, Адам Николаевич, — хлопает глазами моя девочка. Элементарной наивностью разбивает вдребезги хитровыделанные инсинуации хозяина дома.

— Вниз по лестнице. Там деревянная дверь, — улыбается хищно он. Раскачивается, как полный придурок, с носка на пятку, ухмыляется самодовольно и заявляет с театральным вздохом. — Эх, Соня, Соня, не захотела ты мне подыграть…

— Адам Николаевич, — заливается она краской.

А я давлю взглядом противного братца.

— Как был придурком, так и остался, — цежу сквозь зубы.

— Взаимно, — лыбится тот и добавляет совершенно серьезно. — Ровно через сорок минут вас жду. Успеете ванну набрать и поплескаться. Только чур за буйки не заплывать и с бортика не нырять, — ржет как конь.

— Вот спасибо, — хватаю за руку Соню. — Куда, говоришь, бежать?

— Послал же господь глуповатых родственников, — закатывает глаза Нарейко. — Людмила Антоновна, — одаривает холодным взглядом пожилую горничную, поднимающуюся по лестнице со стопкой белоснежного белья, — проводите, пожалуйста, наших гостей в ванны. Мою любимую наполните. Надеюсь, она чистая…

— Да, конечно, — поспешно кивает ему женщина в форменном темно-синем платье и поворачивается к нам. — Следуйте за мной.

А нас долго просить не надо. Сбегаем по мраморной лестнице вниз, открываем заветную дверь и попадаем в мраморный зал с колоннами.

— А где гарем, одалиски? — оглядываюсь по сторонам и присвистываю восхищенно. — Я смотрю, мой братан живет на широкую ногу. Весь мировой запас мрамора извел.

И получаю в ответ