— Ты думаешь, у меня был выбор, Картер? — её голос звучал тихо, но каждое слово было колючим. — Со своим чёрно-белым мировоззрением ты не понимаешь, что значит, когда жизнь единственного родного человека становится разменной монетой в руках жестокого убийцы. — Она сжала кулаки. — Грейсон не блефует насчёт Мэйли. Я делала то, что должна была... чтобы защитить её. Даже если это означало... — Голос её оборвался. — Но теперь... теперь всё кончено. Он перешёл все границы. Взорвал логово. И онне остановится. Он убьёт её в любом случае... когда я стану не нужна... или просто так, ради забавы. Понимаешь? — Последние слова сорвались на надтреснутый шепот, полный отчаяния. — Выбора больше нет.

— И что? Ты внезапно прозрела? — я фыркнула, отказываясь верить этому театральному раскаянию. — Слишком поздно, Сиян! Ты помогла ему убить Леона и Элая! — мой голос сорвался на визг. — Превратила их в пепел! Ты ничем не лучше него!

Сиян посмотрела на меня долгим, невыносимо тяжёлым взглядом, затем резко отвернулась.

— Думай что хочешь, — бросила она через плечо, и в её голосе вновь стал отстранённым. — Но сиди тихо. И не делай глупостей. — С этими словами она направилась к двери, оставляя меня одну со связанными руками и всепоглощающим отчаянием.

Одна.

В голове будто щёлкнул выключатель. Я не могла просто сидеть здесь, беспомощная, как перевязанная овечка. Я начала яростно дёргаться, пытаясь сдвинуть тяжелый стул, найти хоть какой-то угол или выступ, чтобы перетереть верёвки. Металл впивался в запястья, боль пронзала руки, но я не останавливалась. Отчаяние придавало сил. Скрежет металлических ножек стула по бетону звучал оглушительно громко в гнетущей тишине.

— Если он войдет... если он сейчас войдет... — эта мысль подстегивала меня, наполняя животной яростью.

Внезапно силы оставили меня и я резко остановилась. Слёзы, горькие и солёные, потекли по щекам. Все мои худшие кошмары стали явью. Тьма смыкалась вокруг, не оставляя ни единой щели для света. Хотя... какого света?Егобольше не существовало.

Потеря Элая выбила из-под ног последнюю опору. Я ненавидела Леона, хотя он был уже мёртв. Ненавидела Грейсона. Ненавидела Сиян. Но больше всего — себя. За то, что не смогла ничего изменить.

Я сидела, опустошенная, несколько долгих минут. А затем пустоту внутри заполнила новая, всепоглощающая ярость.Месть.Я должна была заставить Грейсона заплатить за все его деяния.

— Пусть только войдет! — прорычала я, с новой силой рванув верёвки и почувствовав, как они наконец чуть ослабевают под напором безумной силы. — Я перегрызу ему глотку зубами! И плевать, если это станет моим последним действием!

И я продолжила свою отчаянную борьбу, стиснув зубы от боли.

Глава 19. Кровавый договор

Элай

Ад начался не с огня вокруг, а изнутри. Я корчился на холодном кафеле лаборатории, не в силах найти позу, где боль отступит хоть на миг. Это была не просто боль — это было насилие над самой моей сутью. Кости выворачивало, будто кто-то ломал их изнутри молотом. Зрение залило густым, пульсирующим красным светом, искажая очертания лаборатории. Звуки — рёв сирен, треск огня, далёкие крики — слились в оглушительный, безумный гул в моих ушах. Я чувствовал, каконо, мой внутренний монстр, рвался из клетки, разрывая последние остатки меня. Контроль ускользал, как песок сквозь пальцы. Лэйн... Мысль о ней пронзила кровавый туман, как ледяной кинжал. Я не мог потерять себя.Не сейчас. Не когда она у него!

Где-то грохнул новый взрыв, сотрясая стены.

Сквозь багровую пелену я различил движение. Фигура, корчащаяся в агонии, ползла ко мне по полу, оставляя кровавый след. Леон. Его лицо, обычно холодное и расчётливое, было перекошено гримасой нечеловеческой боли и чистой ярости. Тёмная лужа растекалась от пулевого ранения в плече, пробитого предателем Марко. Но его глаза... В них горел не потухающий огонь безумной решимости. Он что-то хрипел, слова тонули в рёве, заполнявшем мою голову. Его окровавленная рука, дрожа от слабости и ярости, судорожно рылась в кармане истрепанного пиджака.

— Я спасу тебя... а ты вытащи меня! — его голос прорвался сквозь гул, хриплый и звериный. В его пальцах блеснул знакомый шприц. Тот самый, который вколола мне Сиян в прошлый раз. Леон из последних сил рванулся ко мне, его движение было резким, некоординированным. Я почувствовал резкий укол в шею.Глубже, чем нужно. Больно.

И тогда случилось невероятное. Не жжение. Лёд. Ледяная волна, неудержимая и беспощадная, прокатилась по моим жилам, сметая адский жар мутации. Она сжимала, душила не только зверя внутри, но и что-то ещё — саму жизнь? Или это была плата? Красная пелена перед глазами рассеялась, как дым, обнажив мир в пугающе резкой, болезненной ясности. Я увидел: исковерканный металл лаборатории, мигающие кровавым светом аварийные лампы, клубы едкого дыма под потолком. И цифры на таймере самоуничтожения: 8:05... 8:04... Боль от ран — старых и новых — вернулась с удвоенной силой, пронзительной и человеческой. Мутация отхлынула, оставив после себя ледяную пустоту, чудовищную усталость и хрупкое, как тонкий лёд, ощущение контроля.

—Повезло, что не яд... — мелькнула мысль. И рядом — лицо Леона, серое от потери крови, с тем же безумным блеском в глазах. Мы оба были на грани.

Наши взгляды встретились. Ни благодарности. Ни признания. Только животное понимание: выжить. И цель: Лэйн. Скрипя зубами от боли — своей и той, что исходила от Леона, когда я к нему прикасался, — я поднялся на ноги. Мышцы дрожали мелкой дрожью, как после удара током. Я впился плечом ему под здоровую руку, пытаясь приподнять. Он был тяжёл, почти без сознания, его дыхание хрипело в груди. Весь его вес тянул меня вниз, но страх за Лэйн был сильнее слабости.

— Выход... Запасной... Там… — просипел Леон, едва шевельнув рукой в сторону двери. Потом лишь глухой стон. Его ноги инстинктивно задвигались, когда я потащил его вперёд.

Мы направились сквозь ад. Огонь лизал стены, с потолка сыпалась штукатурка и куски арматуры. Где-то рядом с грохотом обрушилась перегородка, подняв тучи пыли. Воздух был густым от дыма, гарь резала лёгкие. Каждый шаг отдавался болью во всем теле. Таймер отсчитывал последние минуты: 4:15... 4:14...

И вот она — тяжёлая, укреплённая дверь запасного выхода. До неё было метров двадцать, но казалось — километр. 2:00... 1:59... Леон почти повис на мне, его сознание угасало. Собрав в кулак всё, что осталось