– Ты опоздала на минуту, Кэп. Я только что закончил.

Он подталкивает меня к выходу.

– Ты правда не дашь мне посмотреть? Я очень злюсь, что ты не показываешь мне свои работы.

– Ой-ой, – произносит он, но в его тоне нет ни капли сочувствия. – Тебе будет очень тяжело вечно злиться. Да?

Я по-прежнему чувствую себя марионеткой в руках этого мужчины, пока он ведет меня наружу.

– Я никогда в жизни не хотела увидеть что-то настолько сильно.

– Я все время рисую для тебя.

– Ты все время рисуешь на мне. Или меня. Это не то же самое… Я уже знаю, как выгляжу.

Он вздыхает, но опять же ни своим тоном, ни поведением не показывает мне, что находит эту ситуацию забавной.

– Искусство – слишком личное для меня. Я никому не показываю свои работы добровольно, так что дело не в тебе. Но если хочешь поспорить по этому поводу, свою книгу ты мне тоже не предлагаешь почитать.

Проклятье. Он так широко улыбается, потому что знает, что поймал меня.

– Потому что она меньше похожа на книгу, а больше на хаотичный бред женщины, которая слишком много мечтает и тратит время на поиск идеального плейлиста, вместо того чтобы писать. В любом случае не сбивай меня с толку, когда мы говорим о тебе.

– Но мне нравится сбивать тебя с толку. – Генри придерживает для меня дверь, и, выходя в коридор, я чувствую поражение. Тем не менее я обдумываю возможные последствия своего проникновения в скульптурную мастерскую позже. – Хэлли, перестань строить планы.

– А я и не собиралась!

– Неправда. Когда ты что-то замышляешь, то дуешься. Ты делаешь это, когда работаешь над своей книгой. Куда хочешь сходить пообедать? – спрашивает он, нажимая кнопку вызова лифта.

– Я не буду с тобой разговаривать, пока ты не согласишься рассказать мне, над чем работаешь.

– Ты недооцениваешь, насколько я люблю тишину. – Я открываю рот, чтобы возразить, но мне нечего сказать. Нажав кнопку первого этажа, Генри прикрывает мне рот костяшками пальцев. – Мой проект состоит в том, чтобы воссоздать знаменитую скульптуру в моем собственном стиле, используя влияние разных периодов искусства. Моя работа представляет собой преображенную скульптуру эпохи Возрождения, в которой использованы работы художников Гарлемского Возрождения, таких как Августа Сэвидж. Моя версия намного меньше оригинала, и я использую глину. Довольна?

– Если ты намеревался вызвать у меня еще большее желание ее увидеть, то тебе это удалось. Ты больше ничего не расскажешь? Даже не скажешь, какую скульптуру воссоздаешь?

– Не-а. Я не верю, что ты не пойдешь ее искать. И я всегда добиваюсь желаемого, Хэлли. – Двери лифта открываются, и он выводит меня наружу. Умно с его стороны, потому что я действительно хочу подняться обратно. – А теперь скажи, что ты хочешь на обед? – Мне становится грустно при мысли о том, что Генри создает что-то настолько необычное, а я никогда это не увижу, но, с другой стороны, я понимаю его нежелание, чтобы другие видели его творение. Он ждет моего ответа, а я могу лишь думать о том, как он не покладая рук трудится над чем-то прекрасным.

– Что-нибудь, к чему я могу приложить свои руки. Ты меня вдохновил.

– У меня есть предложение, но для этого понадобятся обе руки. – Он придерживает дверь, ведущую во двор, и я подныриваю под его руку. Оглянувшись на него через плечо, я наблюдаю, как за ним закрывается дверь. На мгновение на его лице появляется шокированное выражение, которое быстро сменяется веселым. Мне нравится видеть, каким счастливым он становится после занятий в мастерской, в отличие от лекций. – Бургеры, Хэлли. Я знаю этот взгляд; у тебя на уме одни пошлости. Идем в закусочную «У Блейза».

– Не думала я ни о каких пошлостях. – Наглая ложь, и мое трепещущее сердце тому подтверждение. – Ладно, идем. Но ты не можешь меня осуждать, если он не поместиться мне в рот.

Впервые за два месяца нашей дружбы я застаю его врасплох. Выражение на его лице радует глаз.

– Спору нет.

⁂

Как оказалось, закусочная «У Блейза» закрыта на ремонт, поэтому мы решили пообедать в другом месте недалеко от университета.

Мой телефон начал разрываться от уведомлений о входящих сообщениях на пятнадцатой минуте нашего с Авророй спора о книге, которую мы анализировали для занятия. Генри писал о том, что плохо себя чувствует. Сообщения приходили до самого вечера, и с каждым новым он жалел себя все больше. В итоге Генри закончил хоккейную тренировку, съездил домой за своей дорожной сумкой и появился на пороге моего дома.

Никогда раньше не видела Генри больным, но быстро обнаружила, что, когда ему плохо, он превращается в большого ребенка. Взглянув на него, растянувшегося на моем диване, я вижу, что Джой счастливо мурлычет у него на коленях, а он чешет ее за ушком. Они стали лучшими друзьями, и не ревновать становится все труднее.

– Тебе что-нибудь нужно? У меня скоро видеозвонок с Джиджи, чтобы помочь ей с домашним заданием. – Последнее, что мне нужно, – чтобы он разгуливал перед моим ноутбуком с голым торсом.

– Внимание. Сочувствие. Лекарство, – отвечает он низким монотонным голосом, перечисляя свои требования. – Новая попытка обеда, где я не ел подозрительно пахнущий гамбургер.

– Сейчас я рада, что заказала куриный бургер, который ты назвал скучным. Могу предложить тебе замороженный куриный суп собственного приготовления и в лучшем случае полусочувствующее похлопывание по спине. – Он хмуро смотрит на меня. – Нет, серьезно. Мне очень жаль, что ты плохо себя чувствуешь. Обещаю уделить тебе все свое внимание и сострадание, когда закончу с делами.

– Спасибо. Ничего не надо. Я уже ел куриный суп, и твой будет не такой вкусный, как мой.

– Где ты достал куриный суп? – спрашиваю я, включая свой ноутбук, и даже не заморачиваюсь насчет репутации моего супа. Генри поднимает руки вверх; рельефные мышцы на его животе напрягаются, когда он вытягивает их над головой. Он поворачивается, взбивает подушки, затем переворачивается на бок и устраивает Джой на диване рядом со своей грудью так, что они оба смотрят на меня.

– Моя мамуля завезла мне его по дороге на работу, когда я позвонил ей в поисках внимания, сочувствия и лекарства.

– Ты такой избалованный. – Он улыбается, как будто знает об этом. – Чем занимается твоя мама? Как ее зовут?

– Ясмин. Она хирург в Седарс-Синай, но в свободное время работает волонтером в некоммерческой организации, так что по дороге в клинику завезла мне суп.

Я хочу знать о нем все до мельчайших подробностей и сомневаюсь, что он осознает, насколько сильно мое желание.

– Чем занимается