– Сегодня мой самый любимый день с тех пор, как я переехала в Лос-Анджелес. И я не могу определиться, грустно ли это или мило. Спасибо, Генри.

– Спасибо, что не заставила меня наблюдать за твоими печальными попытками выиграть.

Ее рука лежит у меня на плечах, и Хэлли смотрит прямо на меня. Ее лицо совсем близко от моего, и я не свожу взгляда от ее губ, пока она говорит:

– Слушай, я знаю, что хоккей – это твое предназначение или что-то в этом роде, но… ты когда-нибудь думал о профессиональной карьере в играх на ярмарках с аттракционами? Потому что у тебя действительно до безобразия хорошо получается. И не говори мне, что ты хорош во всем, потому что не каждый парень может просто подойти к игровой будке и выиграть приз.

Я встречаюсь с ней взглядом.

– При желании у него все получилось бы.

– Ходят слухи, что это так.

Я кладу руку ей на бедро, и она прижимается ко мне, пока мы слушаем шум океана под пирсом. Единственное, что отличает свидания с Хэлли от всех остальных, на которые я ходил, – я не хочу, чтобы они заканчивались. С другими мне не терпелось вернуться домой – одному или с девушкой для ничего не значащего секса. С Хэлли я хочу, чтобы свидание продолжалось, пусть оно и не совсем настоящее.

– Что-то ты затих, – шепчет она.

– Это мой стиль.

– О чем замечтался?

О тебе. Всегда о тебе.

– О том, как скажу Бобби, что ему придется уступить свое место в твоей машине твоей огромной утке и ее друзьям.

Она начинает смеяться, и это единственный звук, который я предпочту тишине.

– Я позволю ему дать им имена. Может, пора присоединиться к остальным участникам нашего группового свидания?

– А если я скажу, что мне нравится проводить с тобой время наедине и не делить тебя ни с кем?

Она поворачивается у меня на коленях, чтобы как следует посмотреть на меня, и ее попка, прижатая к моим бедрам, напоминает мне о том, как давно у меня не было секса.

– Я бы сказала, поделись мною сейчас, а потом снова останешься со мной наедине. Мне нужно писать, но ты можешь остаться на ночь, если хочешь.

У меня не всегда хорошо получается прочитать выражения лиц, но мне кажется, что Хэлли я могу понять довольно неплохо. Она полна надежд, и я знаю, что это связано с желанием поближе узнать новых друзей. Хэлли считает себя интровертом, но это не так. Это я интроверт. Разумеется, ей нравится читать и писать рассказы, что, как правило, требует уединения, но в окружении людей она прямо сияет от счастья.

Могу только представить, какими трудными были для нее последние несколько лет. Отчаянно жаждать общения только для того, чтобы остаться в одиночестве или быть недооцененной людьми, которые ее не понимают.

– Я хочу остаться, – отвечаю я. – Ладно, давай пойдем потусуемся с другими. Но знай, я делаю это только для того, чтобы помочь тебе получить романтические впечатления.

– Думаю, что есть и другие вещи, которые определенно помогли бы мне получить романтические впечатления, помимо общения с Крисом и Бобби, но я согласна и на это.

Легкий ветерок развевает ее волосы, солнечные лучи скользят по ее скулам, вискам и носу. Я медленно протягиваю руку и заправляю выбившиеся пряди ей за ухо. Она выглядит такой красивой, я бы хотел нарисовать ее прямо сейчас, но, боюсь, даже с кистью или карандашом в руках я не смог бы передать ее красоту в полной мере. Интересно, поверила бы она мне, если бы я ей рассказал об этом.

Ей нужно сказать. Она должна слышать это каждый божий день, но захочет ли она слышать это от меня?

– Есть, – говорю я. – Я мог бы перечислить их тебе. – Мой взгляд скользит к ее губам. В голове звучит голос Анастасии, повторяющий, что пирс был бы романтичным местом для первого поцелуя. Хочет ли Хэлли, чтобы ее поцеловали? Я никогда раньше не испытывал такой неуверенности. – Ты такая красивая сейчас. Ты не будешь против, если я скажу такое?

Она обхватывает меня рукой и слегка ерзает у меня на коленях.

– Ты действительно так считаешь? – Я киваю. – Тогда я не против.

Интересно, сколько еще комплиментов я мог бы сказать. Мы так близко, что могли бы соприкоснуться носами, если бы слегка наклонились друг к другу. От нее пахнет сахарной ватой и ванилью от ее средств для волос. Я придвигаюсь еще ближе.

– Хэлли…

– Генри, – тихо произносит она, и с этого момента я хочу, чтобы она произносила мое имя только так. Я обхватываю ладонью ее щеку, а она накрывает ее свободной рукой. Ее взгляд скользит мимо меня. – У нас есть зрители.

Резко обернувшись в направлении ее взгляда, я вижу наших друзей, стоящих с рожками мороженого в тридцати футах от того места, где мы сидим. Как только они понимают, что мы их заметили, они направляются к нам, а мне хочется крикнуть им, чтобы они исчезли.

Хэлли убирает руку и кладет обе ладони себе на колени. Сейчас у меня возникает желание отречься от друзей. Остановившись перед скамейкой, Бобби неторопливо облизывает свое мороженое.

– Только не говори, что эта утка будет сидеть рядом со мной в машине.

Глава 16

Хэлли

Когда Генри спросил, хочу ли я вместе с ним пообедать после занятий, мне и в голову не пришло, что, проходя по зданию факультета искусств, я буду чувствовать себя недостаточно круто.

Точно так же, как Грейсон унаследовал все спортивные гены, мама передала все творческие Мэйси. Конечно, я могу связать пару слов в одно предложение – иногда – и прочитать за день роман объемом в пятьсот страниц, но, глядя на творения, которые меня окружают, я понимаю, что это уже совершенно другой уровень. Следуя указаниям Генри, я без труда нахожу скульптурную мастерскую, и, как бы мне ни хотелось это признавать, я немного разочарована, обнаружив, что он уже собрался и сидит со своим рюкзаком, ожидая меня. Когда я подхожу, он поднимает взгляд от своего мобильного телефона и радостно улыбается, заставляя меня поверить, что он действительно рад меня видеть.

– Я надеялась, что ты все еще со своим профессором и я смогу найти твою работу, – говорю я, игриво надувая губы, когда он встает и закидывает рюкзак на плечо.

Он кладет руку мне на плечо в своей чрезмерно дружелюбной манере, и я не подвергаю сомнению свои чувства к нему,