Фриц уже давно меня напрягал своей фальшивостью, но ситуация с Аней показала его истинное лицо.

— Ну ничего. Теперь буду умнее, — так же мрачно добавляет Аня.

— Ты справишься. Все наладится, — мне больно видеть, как она мучается.

— Да. Как сказал Влад, не я первая, не я последняя, — сердито вздыхает девушка.

— Так бы и дать ему по голове чем-нибудь тяжёлым!

— Да я и правда сама виновата.

— Не надо его оправдывать! Он трус! Ничтожество! Поразвлекался, а как проблемы появились — голову в песок.

— Они все такие.

— Надеюсь, не все, — вставляю я.

— Ну да, кроме Чемезова, конечно, — Аня хитро на меня посматривает.

— Он правда хороший, — смущенно ей улыбаюсь.

— Да кто бы с тобой спорил, — усмехается Аня. — Ну что? Идем? Мне на третий.

Глава 18. Тим

Прислушавшись, я останавливаюсь в холле второго этажа и бросаю взгляд через перила. Внизу пусто и тихо.

Я уже обошел там все комнаты, а наверху проверил спальню Марка и оранжерею. “Лексус” матери стоял на подъездной дорожке, когда я приехал. Она точно должна быть дома, но куда подевался отчим и мой брат? Нет ни прислуги, ни помощника отчима, ни его охраны на посту.

Миновав кабинет отчима, я останавливаюсь, затем возвращаюсь, открываю дубовую дверь и заглядываю внутрь.

На одной из стен горит антикварное бра в виде подсвечника. В потемках различаю стоящую у стола маму. Увидев меня, она вздрагивает.

— Ты меня напугал, — говорит мать вместо приветствия.

Я вхожу в сумрачный кабинет.

— А что ты тут делаешь в темноте?

— Искала кое-что… — мама включает основное освещение и, вернувшись к старомодному столу из красного дерева, начинает торопливо задвигать ящики. — Ты не предупредил, что заедешь.

Я пожимаю плечами.

— Мне нужно записываться на прием к родной матери? Ок. В следующий раз сначала позвоню твоему секретарю.

— Не ерничай, Тима, — мама опускается в кожаное кресло. — Я сегодня не в настроении, чтобы ругаться. Что-то случилось?

— Куда подевался Марк? — делаю несколько шагов вперед, осматривая помещение.

Давненько я тут не был.

— Скоро Андрей его привезет. У Марка по четвергам шахматы.

— Ясно, — тяну я, переводя взгляд на шахматный стол с неоконченной партией. — А где твой муж?

— Володя за городом, на охоте. Его не будет несколько дней.

— Ну да точно. Сезон охоты. Вам срочно нужно новое чучело.

Я разворачиваюсь и подхожу к шкафу, занимающему целую стену. Его полки заставлены книгами по российской истории, юриспруденции и управлению, собраниями сочинений разных философов, мемуарами политиков и военачальников, а также всякими антикварными побрякушками.

Как вы догадались, помимо охоты, мой отчим просто пищит от всего старинного.

Остановившись напротив одной из секций, тянусь к крышке винтажного хьюмидора и приподнимаю ее пальцем. Когда мне было десять, я наплевал в эту шкатулку, прямо на любимые кубинские сигары отчима, за что, естественно, потом поплатился. Эх… Лучше бы я в нее тогда отлил…

— В чем дело, Тимофей? — любопытствует мама, наблюдая за моими перемещениями. — Зачем ты приехал?

— Я за братом, — нарочно хлопаю крышкой хьюмидора. — Дождусь его, а потом отвезу на тренировку. Вернемся через пару часов.

Мама несколько раз моргает, сбитая с толку тем, что я ставлю ее перед фактом.

— С какой стати ты распоряжаешься жизнью нашего сына?

— Ну тебе же плевать на него и то, кем он станет, — не без труда выдерживаю ее тяжелый взгляд.

— Марк станет юристом, — гордо сообщает она. — Как и его мать.

— Или… — чуть поколебавшись, я продолжаю, — психопатом, как отец.

По мере того, как мать переваривает услышанное, ее красивые миндалевидные глаза превращаются в две узкие злые щели.

— Что… ты несешь? Откуда ты взял этот бред? — она сразу напрягается. Мелодичный женский голос режет мне уши своей неестественностью.

Я глубже вглядываюсь в ее лицо. На нем написано, что угодно, только не удивление.

— Офигеть… — я шокирован тем, что мне открылось. — Так ты в курсе.

— В курсе чего? — мама нервно покашливает.

— Давай без этого? У тебя два высших образования, тебе не идет прикидываться дурой.

— Ну и что тебе известно? — прямо спрашивает она.

— То же, что и тебе — твой муж колотит Марка. И хочет воспитать из него урода, — сообщаю я ровным голосом.

— Ты преувеличиваешь, — так же спокойно возражает мама.

Поморщившись, я качаю головой.

— Не думал, что скажу это когда-нибудь, но тебе нельзя было рожать детей.

— Ты так меня ненавидишь? — с укором произносит она.

— Нет. Я вообще ничего к тебе не испытываю.

Мама упирает в висок два пальца и ухмыляется.

— Знаешь, моя мать тоже не была наседкой. Но именно благодаря тому, что я была предоставлена сама себе, я стала тем, кто я есть. И я даже благодарна Марго за то, что она не испортила меня своим творческим взглядом на жизнь, — произносит она с долей сожаления.

Но все что я слышу, это: я, я, я…

— Ну ещё бы. Ведь Марго не сидела и не смотрела на то, как тебя дубасит отец, — язвительно замечаю.

— Это все детские обиды, Тима, — мать пропускает мои слова о насилии мимо ушей. — Пора взрослеть. В любом случае, теперь между нами вряд ли можно что-то поправить, — поджимает губы, явно разочарованная мной.

Хотя, казалось бы, куда больше?

— А мне ничего и не нужно, прошли те времена, когда я ждал, пока ты освободишься и уделишь мне хоть пять минут, почитаешь книжку или сходишь погулять. Ну знаешь, как делают обычные матери.

На что мама качает головой.

— Если бы я была обычной матерью, то ты не имел бы того, что имеешь сейчас, — по ее лицу понятно, что она твёрдо в этом убеждена.

— Ну ясно. Все ради моего безоблачного будущего, а я тут тварь неблагодарная, еще права качаю, — огрызаюсь в ответ. — Мам, а что насчет Марка? За что он терпит издевательства? Ради какой такой высшей цели?

— Ты делаешь из мухи слона. Никто над ним не издевается. Володя, конечно, строгий отец и бывает резковат…

— Резковат?! — перебиваю ее. — Ты у Марка синяки видела?! А знаешь, что за фильмы твой Володя ему показывает?!

— Какие еще фильмы? — хмурится мать.

— Взрослые. Для настоящих мужчин.

— Не выдумывай!

В бессилии я сжимаю пальцами переносицу и ору:

— Так спроси об этом сына, если мне не веришь!

— Я спрошу. И с Володей поговорю, не беспокойся. Твоему брату ничего не угрожает. За кого ты нас держишь, в конце концов?! — строго одергивает меня.

У меня в горле застревает ком размером с яблоко.

— Он избивал меня, мам, — признаюсь я, используя этот факт, как единственный козырь в попытке заставить