— И не мой тоже, — вклинился Макс, опустив взгляд. — Печально это, Лик, но ты свой собственный злейший враг. Я потратил годы, пытаясь поставить тебя на путь истинный, но понял, что тебе нравится именно то, что есть. И помочь тебе невозможно.

Ее губы сжались.

— Забавно, что ни у кого из вас не было проблем со мной, пока не появились эти две шаболды, — отрезала она, бросив короткий взгляд на меня и Софу. — Они отравили ваши умы, настроили вас против меня, потому что знают, насколько мы трое близки, и видят во мне угрозу.

— Нет, Лик, это не так, — Софа покачала головой.

— Ты сама де всех против себя настроила, — сказала я ей. — И для чего? Чтобы сохранить их для себя? Их отношения не означают, что ты их теряешь. Они все еще могут быть тебе друзьями. А просить их выбирать между тобой и теми, кого они любят, будет верным способом все разрушить.

Лика медленно мотнула головой. А потом рассмеялась. Это был тихий смех, который становился все громче и интенсивнее.

— Ты думаешь, Герман любит тебя? О, ну да.

— Это правда, — спокойно заявил Герман.

Ее лицо осунулось, а плечи сгорбились. Она посмотрела на Германа широко открытыми неверящими глазами.

— Это неправда.

Элеонора шагнула вперед.

— Не заставляй их выбирать, Лик. Пожалуйста, не ставь их в такое положение. Ты всегда будешь жалеть, если сделаешь это.

Лика отступила назад, прижав руку к горлу.

— Прошу прощения. Мне нужно идти, — она поспешила выйти из дома, и я вздохнула. Мне не нравилась эта стерва, но я не могла не пожалеть ее, хотя мне все еще хотелось врезать ей прямо в рожу.

Я повернулась к Егору.

— Извини.

Он покачал головой.

— Почему ты извиняешься?

— Это твой день рождения и...

— Брось, это было даже весело.

Я кивнула, благодарная за то, что он понял и не разозлился.

Элеонора вздохнула.

— Думаю, она услышала Германа и Макса. Она будет дуться из-за этого несколько дней, пока переваривает услышанное. Но я думаю, что в конце концов она извинится и возьмет себя в руки теперь, когда знает, что это единственный способ сохранить их в своей жизни. При всех ее недостатках, она действительно заботится о вас, ребят.

Герман не выглядел убежденным в этом, но Макс натянуто улыбнулся.

Повернувшись ко мне с долгим выдохом, Герман изогнул бровь.

— Поедем?

— Я готова.

Пока мы шли по дорожке к машине Германа, я сказала:

— Лика была права в одном. Я не должна была ставить тебе ультиматум, — даже если я имела право знать его историю, это было несправедливо с моей стороны.

Он повернул меня лицом к себе и положил руки мне на плечи.

— Это был жизненно необходимый пинок под зад. Я так долго не решался рассказать тебе, потому что знал, что, несмотря на все мои усилия удержать тебя рядом с собой, правда может заставить меня потерять тебя. Твои слова заставили меня рискнуть. И я рад, что сделал это.

Он целовал меня, пока я не расслабилась, прижимаясь к нему.

— Не позволяй Лике заморочить тебе голову или пошатнуть твою веру в меня и в то, что у нас есть, детка. Не позволяй. Хорошо?

Я кивнула, понимая, что именно это я и сделала, как проклятая идиотка.

— Не буду.

Он снова поцеловал меня.

— А теперь поехали домой.

Глава 35

Мне совсем не везло на парковках.

Я должна была разозлиться. Расстроиться. Да много чего. Но в тот момент я не чувствовала ничего, кроме любопытства. Любопытно, чего преследователь надеялся добиться, изуродовав мою машину до такого состояния.

О да, гнев, несомненно, придет позже, когда у меня будет возможность как следует разобраться в ситуации. Но сейчас мне оставалось только гадать, к чему приведет этот трюк. Неужели он сделал это, чтобы в очередной раз выместить свой гнев? Надеялся ли он, что, оставив меня без машины, сделает меня более легкой добычей? Может, он сделал это ради эффекта неожиданности?

Подойдя ко мне, Софа сунула телефон в карман.

— Макс в бешенстве.

— Не сомневаюсь. Он переживает за твою безопасность. То, что это произошло около твоего дома, не даст ему покоя.

— Он практически так и сказал, — ответила мне Софа. — Он уже едет сюда. А Герман?

— Едет, — он просто охренел, когда я рассказала ему о случившемся. — Я попросила его сдержать свой гнев, так как преследователь может ошиваться поблизости, надеясь увидеть нашу реакцию. Мы не хотим чтобы он получил то, что хотел. Но сможет ли Герман сдержаться или нет... этого я не знаю.

Этот сукин сын уже достаточно раз испытывал его терпение.

Я почесала затылок.

— Что он хотел этим доказать? — спросила я. — Это очередная попытка привлечь мое внимание? Что подсказывает тебе интуиция?

Она развела руками.

— Моя интуиция ничего не подсказывает. Этот парень шизик какой-то. Это я виновата. Не надо было настаивать, чтобы ты приезжала ко мне. Мне просто не понравилась идея, что ты будешь одна, пока Герман работает допоздна...

— Софа, это случилось не потому, что я была здесь, а не сразу поехала домой. Это случилось потому, что меня преследует главный мудак из всех мудаков, а я знаю много таких, между прочим.

Услышав скрип колес, я повернулась... и увидела полицейскую машину, за рулем которой был не кто иной, как Артур. Я застонала.

— Кстати, о мудаках. По-другому и быть не могло.

Пока полицейские медленно шли к нам, Артур присвистнул при виде машины.

— Хорошенькое дело, — только после того, как он обошел вокруг машины, рассматривая каждую деталь, он посмотрел на меня. — Еще раз здравствуйте, Агата Андреевна. Это ваша машина?

Как будто он не останавливал меня десятки раз.

— Да.

— Вы прикасались к ней с тех пор, как обнаружили в таком состоянии? — спросил напарник Артура, начав фотографировать повреждения с разных сторон.

— Нет, — просто ответила я.

Артур достал блокнот и ручку.

— Во сколько вы приехали сюда, Агата Андреевна?

— Я приехала прямо с работы. Около пяти тридцати.

Он что-то нацарапал в блокноте, но, честно говоря, я бы не удивилась, если бы он просто изобразил там какие-нибудь каракули.

— И во сколько вы вышли из здания?

— Минут двадцать назад, когда в домовом чате Софы начали искать владельца машины.

— Вы не заметили случайно, за вами кто-то следил?

Я покачала головой.

— Кто-нибудь бродил поблизости, когда вы