- Скажи, у тебя был с Яной долгий роман или… - не отстаю я.

- Или! – рычит Лев.

Смотрит на меня, как на врага.

- Значит, только один раз… - делаю я вывод.

Лев молча сверлит меня взглядом. Не опровергает. Будем считать, что соглашается.

- Я уже говорил тебе, что это была случайность, - выдавливает из себя Лев.

Да, точно. Но тогда я была слишком зла и не слушала.

- Слушай, ты пытаешься сейчас оправдать меня из чистого упрямства и веры в человечество, - говорит Лев. – Не выйдет. Я проснулся утром с избитой девушкой в одной кровати, а потом она оказалась от меня беременна. Какие могут быть варианты? Я не помню, чтобы она соглашалась лечь со мной в постель…

Лев со стоном снова прячет лицо в ладонях.

- А как сопротивлялась тебе, помнишь? - мне жутко неприятно задавать эти вопросы. До тошноты. До гадостного чувства брезгливости.

- Не помню, ясно! – огрызается Лев. – Я ничего не помню из той ночи, Сонь. Слишком сильно напился. Помню, как сидел в баре и глушил коктейли, а потом раз и утро! Плачущая Яна без одежды, зато в синяках. Считаешь, она сама себя избила, а потом меня изнасиловала? Потому что как иначе она могла оказаться беременной от меня?

С каждым словом Лев всё повышает и повышает тон, так что к концу своей речи уже кричит с покрасневшим лицом.

Я не знаю, что думать. Меня наизнанку выворачивает. То, о чём говорит Лев, просто мерзко. И я не понимаю, что должно было случиться, чтобы мужчина, которого я знала, превратился вдруг в чудовище, способное на такое.

- Лев, ты, конечно, очень импульсивный человек, - говорю я, – но не жестокий!

- Прекрати, София! – обрывает меня Лев. – С тобой я поступил жестоко, и ещё как! Скажешь, нет?

Сердце сдавливает болью совсем свежих воспоминаний. О том, как Лев чуть не забрал у меня сына. О том, как я валялась на полу у его ног, мучаясь бессилием.

На глаза выступают слёзы.

Мне кажется, что они сейчас неуместны. Я стараюсь скрыть их. Сморгнуть незаметно.

Но Лев, конечно, всё замечает.

Он горько усмехается.

- Не пытайся обелить чёрное, - хрипло шепчет он.

- Ладно, - сдаюсь я.

Плечи Льва сникают, а взгляд становится ещё более тоскливым.

- Ты вообще спал сегодня ночью? – спрашиваю я.

Лев качает головой.

- Бессонница, знаешь ли, мучает, - признаётся бывший муж.

Я поднимаюсь на ноги.

- Пошли, Лев, уложим тебя в кровать, - командую я. – Хватит нянькаться со своей ничтожностью.

Лев послушно встаёт и идёт за мной к дому.

- Мне больше нравилось, когда ты уверяла, что я ни в чём не виноват, - слышу голос мужа за спиной, когда мы поднимаемся по лестнице наверх.

- Какая разница, в чём я тебя уверяла? – возражаю я. – Меня там не было, в конце концов. Просто разгребай последствия, если можешь.

- Я стараюсь, Сонь, очень стараюсь… - доносится до меня.

- Где тебя положить? – теряюсь я.

В нашей старой спальне – руины. А в детскую на свою постель я никого пускать не собираюсь.

Лев сам открывает одну из гостевых спален.

- Я спал тут, пока не уехал в город, - признаётся он.

Услужливо снимаю покрывало с постели и даже откидываю одеяло.

- Ложись, - велю я. – Поспишь, и голова прояснится.

- София Николаевна! – слышу голос Жанны Матвеевны. – Пашенька проснулся!

Вместе с этим по дому разносится требовательный детский крик.

- Твой сын зовёт, - я выдавливаю из себя улыбку.

Лев кивает.

- Сонь, посиди, пожалуйста, вместе с Пашкой со мной, - просит он.

Поджимаю губы, но отказать не решаюсь.

- Хорошо, мы сейчас придём, ложись пока.

Забираю сына у Жанны Матвеевны, проверяю подгузник и кормлю сына грудью в детской. Потом вместе с ним возвращаюсь в спальню, где нас ждёт Лев.

Бывший муж ещё не заснул. Он ждёт нас, лёжа на кровати. Мужественно борется со слипающимися глазам.

Подхожу ближе и аккуратно устраиваю Пашу на груди у отца. Кладу животом на живот. Паша уже умеет поднимать голову и даже немного приподниматься на руках. Он с интересом рассматривает Льва. Тянет ладошки к его лицу и морщится, ощупывая колючий подбородок.

- Спасибо тебе, - шепчет Лев, устало зевая.

Он гладит Пашу по спинке и улыбается довольно угукающему карапузу. Моргает всё медленнее и медленнее.

Зевает, уже не открывая глаз.

Смотрю, как Лев засыпает с лежащим на нём малышом. Шлёпающие по груди маленькие ладошки не будят бывшего мужа.

Перетаскиваю Пашу к себе на руки, давая возможность Льву полностью погрузится в сон.

Хоть режьте меня, не могу воспринимать бывшего мужа как насильника.

Он, конечно, не божий одуванчик, но и не подонок.

Ну не верю я! И я ведь помню, что, когда я не повелась на слезливую сказку Яны о том, что Лев её заставил, она и упираться не стала. Сказала, что сделала это по своей воле.

Откуда тогда синяки?

Что-то тут не сходится…

Лев выныривает на секунду из сна. Нежно сжимает Пашину ножку и снова закрывает глаза.

- Лев? – зову я.

- Что?

- Ты сказал, что делал тест на отцовство?

- Ну да, у твоего Роберта в клинике.

42

Иногда бывает, что везёт.

Вот мне определённо сегодня повезло. Я позвонила Ольге Сергеевне – няне, которая проработала у меня всего пару дней до того, как Лев забрал нас с Пашей из квартиры Роберта, и оказалось, что она ищет работу.

Семья, в которую она устроилась, решила переехать в другой город.

Пью чай на веранде и слушаю через открытое окно, как няня болтает на кухне с Фатимой и Жанной Матвеевной.

Женщины нашли общий язык, и это очень хороший знак. Можно, конечно, сколько угодно корчить из себя барыню и считать, что только моё мнение, как хозяйки, имеет в доме вес, но реальность обычно не щадит гордыню.

Если новый человек не приживается в коллективе, он рано или поздно уходит, потому что ему некомфортно работать.

И топать ножкой бесполезно. Я давно поняла это как руководитель и хозяйка