– Пойдем в дом. Простынешь еще после бани. А больничный у меня в съемочный график не заложен. – И, не дожидаясь ответа, поспешила прочь. Бешено стучало о грудную клетку сердце, истерично металось в сознании: «Какого черта только что было?!»

Бахнув на печь старый чайник с облупившейся эмалью, Саша с демонстративно деловым видом уселась за стол, отгораживаясь от Антона ежедневником и ноутбуком. Но, скинув куртку, в одном полотенце оператор спокойно продефилировал мимо, заставляя Алекс невольно пялиться на широкую в веснушках спину, мощные икры в курчавых рыжих волосах и обтянутые влажной тканью ягодицы. Ни съемочный график, ни таблицы расходов не могли вернуть мысли девушки в деловое русло. Цифры плясали перед глазами, строки путались, пока слух чутко ловил все звуки из соседней комнаты. Вот расстегнулась молния рюкзака, и что-то глухо упало на пол. Воображение услужливо подсунуло картину обнаженного мужчины, скинувшего полотенце. Саша ощутила себя разогретой до предела «буржуйкой» – жар разлился по телу, застучал в висках, залил румянцем щеки. Схватив мобильный, словно последнее спасение, она принялась лихорадочно листать фотографии натуры, пытаясь сосредоточиться на завтрашнем съемочном дне. «Думай о фильме! Что будем завтра снимать первым делом? Что нужно подготовить?!» – но вновь и вновь взгляд устремлялся к приоткрытой двери, за которой возился Антон.

– Вот ведь сучоныш, – беззлобно улыбаясь, мужчина плюхнулся на соседнюю табуретку, – подсунул-таки убитый аккумулятор.

– Чего? – Алекс не сразу вынырнула в реальность из тщетных попыток имитации деловой активности.

– Гришаня, что чертов наперсточник. Кручу-верчу – запутать хочу. Пока я отвернулся, махнул, видать, новый на старый.

Гриня Мутный Глаз приходился племянником директору студии и по совместительству выполнял функции то ли завхоза, то ли сторожа, то ли технического директора. Сфера его полномочий была туманна и неопределенна, как и зона ответственности. Но за выдачу оборудования отвечал он, всегда стараясь приберечь лучшее и новое для себя. Как оператора Григория приглашали редко, в ситуациях безвыходных, от особой безнадеги. Прозвище Мутный глаз Алекс считала чересчур мягким, однажды в порыве гнева высказавшись, что у парня нет не только глаз, но и головы. Но на месте своем он прижился крепко, и миновать барьер конъюнктурной глупости, выезжая на съемки, было невозможно.

– И теперь? – формулировать дальше не требовалось. Оператор понимал ее с полуслова.

– У нас две батареи. Одна нормальная. Если повезет при нынешней погоде, заряда хватит часа на четыре. А пустышка продержится минут сорок в лучшем случае. Так что завтра кто-то будет аки шустрая коза скакать по кочкам, ставя аккумуляторы на зарядку.

– У тебя для этого ассистент есть. Штатный. На зарплате. Где он, кстати, был, когда оборудование в командировку собирали?

– Понятно где, – рыжий ухмыльнулся, – фокусницу в пикап паковал.

– Остальное в порядке?

– Завтра узнаем, – хохотнул Антон, но мрачное лицо Алекс заставило его добавить: – Не дергайся, мы профессионалы. Ты же нас знаешь.

– Знаю. Потому и дергаюсь.

– Саш…

Но девушка пресекла разговор:

– Не чирикай над ухом, Фифи. Бюджет на полтинник не сходится, – и уткнулась в экран ноутбука.

Секунду Тони наблюдал за ней. Непослушная прядь высвободилась из заколки и упала на лицо. Алекс раздраженно заправила ее за ухо и прикусила нижнюю губу. Она всегда делала так в моменты повышенной сосредоточенности. За три совместных проекта оператор успел неплохо изучить все замашки продюсера и узнать вкусы. Плеснув из тихонько насвистывающего чайника кипятка в пару больших термокружек, он заварил чай – черный с молоком себе и с двумя кубиками сахара и специально привезенным лимоном для Саши. Чашка встала рядом с ноутбуком. Не отрываясь от работы, девушка сделала большой глоток. «Как можно пить такой горячий?» – в очередной раз удивился Антон, дуя на свой, разбавленный холодным молоком. Но продюсер даже не поморщилась, продолжая что-то интенсивно печатать. Оператор устроился напротив и, оглядев припасы, принялся намазывать на хлеб плавленый сыр. При свете лампы у теплой печи искра, вспыхнувшая между ними в холодном сумраке двора, казалась миражом. Теперь они были просто коллегами, чьи отношения протекают в спокойном и безопасном деловом русле. За обсуждением плана работ их и застали ввалившиеся спустя полчаса румяные и веселые Денис, Дэвид и Эмма.

– Шура, доставай коньяк! – скомандовал Дэвид и плюхнулся рядом с оператором.

2. Гении и профессионалы

Заведенный на шесть утра будильник адской пыткой пронзил тяжелую после вчерашнего голову. Алекс потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, где она находится. Вытянувшись в спальнике, девушка слушала: из соседней комнаты раздавался раскатистый храп Дэвида. «Благо беруши всегда с собой, иначе трезвая заснуть бы не смогла». Сверху с полатей тихонько посвистывала во сне Эмма, ей вторило ритмичное сопение ассистента оператора. «Все-таки улеглась с Дэном, подфартило парню. А где Антон?» Продюсер села, озираясь по сторонам. Но кромешную темноту разбавляла только узкая полоска света из-под кухонной двери. Зябко кутаясь в плед, Саша босыми ногами ступала по холодному полу остывшего за ночь дома. Тусклый свет от одинокой «лампочки Ильича» резанул глаза и заставил зажмуриться. Согнувшись в три погибели над низкой раковиной, высокий оператор чистил зубы. Пахло кофе. В буржуйке потрескивал, разгораясь, огонь. Забравшись на табуретку в углу, Алекс подтянула коленки к подбородку и спрятала ноги под широким свитшотом.

– Чего вскочила? До рассвета еще часа полтора. – Антон плеснул в лицо пару пригоршней из ведра и только после этого оглянулся на девушку. Румяное от ледяной воды лицо его светилось невыносимой жизнерадостностью. Непринужденно вытерев мокрую рыжую бороду краем футболки, парень приветливо улыбнулся.

В ответ Саша только пожала плечами, стараясь не задумываться о том, как сейчас выглядит. Но руки все равно непроизвольно дернулись к волосам в попытке придать прическе приличный вид.

– Тебе идет растрепанность. – Тони поставил на стол две чашки горячего кофе.

Речь, как и жажда активной жизни, обычно просыпалась в Алекс часам к десяти утра. Все так же молчаливо она сделала пару глотков, завороженно наблюдая, как мужчина заливает горячим молоком пакет моментальной овсянки, пододвигает к ней миску с кашей и баночку с медом и плюхается напротив. Все это время улыбка не сходила с веснушчатого лица.

– Что хмурая такая? Голова болит? Аспиринчику? – под заботой сквозило легкое ехидство.

Девушка задумалась, а пил ли вчера Антон что-то, кроме чая.

– Тони, не беси. И кашу я не ем.

– И что же ее продюсерское величество предпочитает на завтрак?

– В это время суток я предпочитаю крепкий сон. Но сегодня обойдусь кофе и сигаретой.

– В переводе на язык будущего это значит язва желудка и нервные расстройства.

– Будешь решать, когда мне курить и что есть?

– Нет, бука. Я