— Серафима!.. — летит в спину почти как оскорбление, если можно было бы интонацией материться. — Фима, твою мать!

— Матушку мою не трогай. Она тяжелоатлетка. От тебя и мокрого пятнышка на асфальте не останется.

— Почему не подождала меня?! Я же просил!

— А я просила тебя пойти на хуй, — со смешком ему в глаза.

— Павлова крайне недовольна, что ты устроила, Фима. Она может сделать так, что о тебе пойдут слухи. Никто не захочет с тобой работать.

— Признаю, — прижимаю ладонь к груди. — Из меня художник от слова «худо». Мужские яйца, что в фас, что в профиль – мало чем отличаются.

— Я не хотел тебе этого говорить, но ты сама напросилась, — гневно сверкают его глаза.

Бесстрашный, что ли?

Это у кошки девять жизней, а у блудливого кота ОДНА!

— Виталя, не буди лихо, пока оно тихо, — выставляю биту вперёд. — Я сегодня не завтракала, а ты нарываешься быть отшлёпанным не в койке при приглушённом свете, а прилюдно среди белого дня.

— Ненормальная, — сплевывает себе под ноги.

— Виталь?.. — окликаю его, придерживая биту на плече.

— Хм? — смотрит обиженно.

— Сегодня я планировала напиться до поросячьего визга и орать во всю глотку песни о бывших, вызывая у окружающих жалость ко мне. Твой гнусный поступок я закушу бутербродом с колбасой и сделаю кого-то по-настоящему счастливым. Я буду всё помнить, и сделаю так, что вы тоже не забудете обо мне.

Встряхнув волосами, от бедра шагаю до конца улицы. В торговом центре покупаю ореховый раф и миндальное печенье.

Кто виноват, что пришлось изменить немного свой маршрут, сократив время ожидания в кастинге на открытую вакансию секретаря Потапова?

Правильно.

Мои эротические сны и урчащий желудок.

А вы, что подумали? Иванов?.. Пффф.

Ничто так не красит обманутую женщину, как месть, поданная в глубокой заморозке.

— Биту вам придётся оставить. Всё-таки холодное оружие, — охранник забирает мою девочку.

— И в трусы не спрячешь, — бубню себе под нос, примеряясь. — Ладно, вы самое главное за ней приглядывайте.

Итак, куда меня занесли попутные ветра?..

А оказалась я в «Шик»-арном месте с панорамными окнами на городскую инфраструктуру.

— Я на собеседование, — облокачиваюсь о стойку ресепшена, попутно обдувая второй рукой лицо карманным вентилятором. В такую жару, как говорится, хоть трусы выжимай.

— Уверены, девушка? — с нескрываемой неприязнью смотрит мне в глаза своими бесстыжими.

— Я уверена в своей компетентности настолько, что готова поспорить с вами на щелбан, если меня сегодня возьмут, — выключаю вентилятор и выставляю сжатый кулак вперёд. — Забились?..

— Э-э-э, — у миловидной тонкокостной лани завис бортовой компьютер.

— Меня ждут, — успеваю вытащить конфетку из глубокой прозрачной миски.

Интересненько.

Ресепшен находится на первом этаже. Функцию выполняет распределительную. Курьерская служба доставки входит в компетенцию девушки, с которой мы забились на щелбан.

Пятый этаж – административный. Правое крыло полностью отведено под Потапова, его зама и секретаря. Что находится в левом проверить не успела. Моему взору открылась кухня с её скудным содержимым.

Ни одной конфетки не нашла, сколько бы ящичков и полочек не проверила.

Пачка чипсов и бутылка пива в холодильнике – так и до гастритов недалеко!

Тут нужна хозяйственная женская рука.

Нет, варить борщи и лепить пельмени на рабочем месте я не буду, но уже завтра закажу курьерскую службу из продуктового магазина.

У меня нет внушительного бугра между ног, чего свои ручки надрывать?

Правильно.

Девочки, мы должны себя любить!

Пока молодые лани с «неестественным потенциалом» соревнуются в остроумии между собой на роль нового секретаря альфа-самца, я всё-таки нашла трубочку с ореховым кремом.

Ну люблю я поесть!

А голод не тётка, пирожка не подсунет!

Зачем морить себя голодом, когда такое добро пропадёт по сроку годности уже завтра?

— Божечки кошечки, как же вкусно… — от удовольствия закатываю глаза, на целую вечность забывая, где нахожусь. — Белиссимо!

От вкусового оргазмического состояния, что не отпускает меня, облизываю кончики пальцев. С закрытыми глазами, чтобы не расстраивать себя остатками десерта в своей руке.

— Вы съели мою трубочку, — раздаётся позади меня недовольное рычание потенциально голодного мужчины.

Развернувшись на пятках, чуть ли не давлюсь кремом.

Как оказалось им тоже можно подавиться.

Слизываю остатки крема под рычащее сопение.

Вы тоже не одиноки в новых познаниях.

Сопеть можно рычанием!

— На фотографиях вы хуже, чем в жизни, — с женской завистью громко произношу вслух. — Мне бы так!

А что?

Девочки, признаёмся!

На фотографиях мы умело прячем-то, что мужскому взгляду должно быть не подвластно.

Говорю же, мы – гении шантажа и визуального обмана.

— Вы приняты, — басит образчик мужественной красоты, не сводя взгляда с моих губ.

Крем что ли остался?

Прохожусь по ним кончиком языка.

Ни капельки не было.

Всё-таки голодный он.

— А куда я принята? На роль домового обжоры? — с юмором у меня беда.

Его уголки губ чуть вздрагивают в подобии улыбки.

Ах, какой красивый!

— Разберёмся, — сжимает кулаки. — Мой кабинет прямо.

Глава 4

Глава 4

Михаил

— Я одного не понимаю… — задумчиво смотрю на фотографии на столе, разложенные веером. На них запечатлена моя уже бывшая секретарша без выходного пособия в обнимку со смазливым курьером, работающим на «Клеопатру». — Если рецепт оказался в лапах Павловой, то почему её пиар-отдел ещё не создал шуму по запуску в своей линейке нового продукта уходовой косметики?

— Мне тоже интересно, — Барс смотрит в окно, заложив руки за спину.

— А может до Сергеевны он не дошёл? — выдвигаю новую теорию.

— Заблудился что ли? — усмехается глава моей службы безопасности. — Мих, мы говорим не про дилетантку в бизнесе Любочку Павлову. Речь идёт о зарвавшейся суке, которая слыхом не слыхивала о здоровой конкуренции на нашем рынке.

— Верно,