- Фильм! – радуется Даша.

Я поджимаю губы.

- Даше скоро пора ложиться спать.

- Не проблема, - заявляет Глеб. – Она может посмотреть с нами немного, а потом уложим ее спать, и досмотрим вдвоем.

- Нет! – слишком поспешно и резко отказываюсь я.

Сверлим с Глебом друг друга взглядами.

Не думает же он, что я настолько наивна?

Не знаю, что бы делала дальше, но наш спор прерывает звонок в дверь.

Я снова теряюсь. Кого еще могло принести в такое время?

Если это Воецкий, то получится просто феерично.

Сердце непроизвольно сжимается в груди.

Глеб смотрит на меня вопросительно и даже как будто немного с осуждением.

Думает, я кого-то жду?

Иду к двери и совсем обалдеваю, глянув в глазок.

Там действительно стоит Воецкий. Вот только не Герман.

За моей дверью стоит и нетерпеливо снова жмет на звонок Степан Маркович Воецкий, отец моего бывшего мужа.

38

Не веря своим глазам, открываю дверь.

- Добрый вечер, Анна, - холодно здоровается мой бывший свекр.

- Не уверенна… - честно признаюсь я.

Этот человек не обмолвился со мной и парой слов даже пока я была замужем за его сыном. Его появление на моем пороге явно не к добру.

- Ты позволишь мне войти? – спрашивает Степан Маркович, приподнимая одну бровь.

- Зачем? – искренне не понимаю я.

В коридор выходит хмурый Глеб. Он подходит ближе и встает за моей спиной.

- Вижу, что помешал тебе… - Степан Маркович криво усмехается, - но разреши украсть у тебя пять минут, чтобы поговорить о моем сыне.

- О Германе? – растерянно переспрашиваю я. – Ну, хорошо… полагаю, если бы дело не было важным, вы бы не пришли…

Отхожу в сторону, позволяя мужчине войти в квартиру.

- Ты не обязана говорить с ним, - раздраженно замечает Глеб.

- Но я решила поговорить, - говорю с нажимом.

Глеб пыхтит недовольно, но больше не возражает.

Провожаю Степана Марковича в гостиную, а Глеба, следующего за нами, останавливаю .

- Подожди, пожалуйста, с Дашей на кухне, - прошу я.

- Но, Аня…

- Молодой человек, вы меня задерживаете, - торопит Степан Маркович.

Он специально говорит это таким тоном, чтобы максимально выбесить Глеба.

Я закатываю глаза и закрываю дверь в комнату перед носом Глеба.

- Этот жалкий мальчишка не ваш мужчина… - Степан Маркович не спрашивает, а утверждает. – Если бы это было не так, вы бы вели себя с ним иначе.

Ну что за человек?

- Это не ваше дело, - холодно отвечаю я, копируя надменное выражение лица, которому научилась у Германа.

Степан Маркович ухмыляется.

- Может, вы и не безнадежны, - замечает он.

- Зачем вы приехали?

Пусть переходит к делу. У меня нет желания выслушивать его токсичную похвалу.

Степан Маркович мрачнеет.

- Мне нужна ваша помощь, Анна, - мужчина произносит это так, будто ему неприятно каждое вылетающее из его рта слово.

- Вам? Моя помощь?

- Хватит переспрашивать! У вас что, проблемы со слухом?

- Я просто не могу вообразить причину, заставившую вас обратиться ко мне… Сразу говорю, если предложите выйти за вас замуж, чтобы… не знаю что, то мой ответ - нет.

- Вы что, успели с ума сойти?

- Возможно…

Степан Маркович качает головой.

- Это плохо. Двое спятивших друг другу не помогут.

- А вы тоже спятили? – уточняю я.

Мужчина начинает злиться. Раздраженно трет свою переносицу, прежде чем ответить:

- Не я. Мой сын. Мне нужно, чтобы вы поговорили с Германом.

- Почему? Что с ним? – настораживаюсь я.

- Он… потерял связь с реальностью, - Степан Маркович морщится, будто презирает слабость сына. – Козни этого недоноска Карима подкосили Германа. Я боюсь, что сын сдался. Приехав сюда, я надеюсь уговорить вас поговорить с ним. Может, у вас получится донести до него мысль о том, что жизнь не закончена. Герман не просыхает уже месяц. Заперся в четырех стенах и никого не хочет видеть.

- Герман приложил немало усилий, чтобы окружающие держались от него подальше, - я обнимаю себя руками. – Не думаю, что он станет меня слушать.

- Только вас и станет. Я прошу, как отец, найдите в себе милосердие…

- Милосердие сложная штука, – холодно замечаю я. - Не каждому везет его получить…

Я не знаю, как поступить. Часть меня боится приближаться к Герману, но другая часть… хочет помочь.

- Ну хорошо, - сдаюсь я. – Давайте сделаем это завтра…

- Нет-нет, - мужчина качает головой. – Боюсь, завтра может оказаться уже поздно… Прошу Вас, Анна, поедем сегодня. Сейчас!

Такой настрой прежде равнодушного и сдержанного отца Германа пугает меня.

- Но Даше уже пора спать…

- Давайте возьмем ее с собой. Она заснет в машине, и я посижу с ней в то время, когда вы будете говорить с Германом.

Пока я помогаю Даше натянуть теплый комбинезон, Глеб надевает свои ботинки в коридоре.

- Аня, одумайся, - злится друг. – Тебя ничему жизнь не учит? Срываешься ради него на ночь глядя, будто…

Смотрю в глаза Глебу, и он замолкает.

Читает что-то в моем взгляде и окончательно сникает.

- Вот как… - разочарованно шепчет он.

Я опускаю глаза.

- Созвонимся завтра.

- Конечно, - кивает Глеб, уходя из моей квартиры.

Почему у меня такое чувство, что я его обидела?

Водитель Степана Марковича везет нас странной дорогой.

- Почему мы едем в другую сторону? – напряженно спрашиваю я.

- Герман больше не живет в своем доме, – говорит бывший свекр. - Он распустил всю охрану, снял какой-то дешевый сарай, и слышать не желает о безопасности.

Мне эта новость приносит даже некоторое облегчение. Мне очень не хотелось бы входить еще раз в тот дом, где я жила с Германом.

- Позвольте дать вам совет, Анна, - говорит Степан Маркович. Но говорить продолжает, не дожидаясь ответа. – Я вижу, что мы с вами в чем-то похожи…

Степан Маркович не видит этого, потому что сидит рядом с водителем, а мы с Дашей – сзади, но мои брови удивленно взлетают вверх.

- Я думал, что Герман вырос таким же жестким, как я. Но сейчас вижу, что он непозволительно мягкий человек, подверженный чувствам. Как его мать. А вот вы