Однако на этот раз все по-другому. Мне не нравится, что ни один из них не удосужился обратиться к Кристиану во время разговора.

Они говорят так, словно его здесь нет. Это беспокоит меня гораздо больше, чем их грубое поведение когда-либо.

Папа согласно кивает. — Дети — плохая идея. Особенно когда у тебя нет реальной карьеры, а твой муж, как известно, обходит границы закона. Это не та среда, в которой ты хотела бы растить ребенка.

Челюсть Кристиана сжимается, но он ничего не говорит.

Я чувствую себя так, словно меня ударили в живот. Я не знаю, что сказать по этому поводу. Несмотря на то, что мы сидим за отдельным столиком в глубине зала, я все еще не могу поверить, что они заговорили об этом прямо сейчас.

— Ты умная женщина с хорошей головой на плечах, — говорит мама, хотя звучит не совсем искренне. — Ты действительно можешь сказать, что хочешь иметь детей от этого мужчины?

— Я думаю, этот ужин был плохой идеей, — говорю я вместо того, чтобы ответить на ее вопрос. — Я не думаю, что мы всей семьей готовы обсуждать, на что похожа жизнь прямо сейчас.

— Тебе не обязательно уезжать, — говорит папа суровым тоном.

Это не предложение. Это приказ.

Впервые за очень долгое время я не раздумываю дважды, прежде чем ослушаться его.

Когда я встаю из-за стола, я чувствую, что связи с моей семьей и то, что я чувствую, что должна сделать для них, начинают рваться.

Папа больше не имеет надо мной той власти, которая была у него когда-то.

Я люблю его, но я больше не знаю, как быть дочерью, о которой он всегда мечтал. Я должна быть такой, какая я есть, и он либо примет это, либо нет.

Точно так же, как я должна принять Кристиана таким, какой он есть.

Ава улыбается мне и встает, бросая салфетку на стол. — Мне тоже нужно идти. В тюрьме есть кое-какая работа, с которой мне нужно разобраться.

Кристиан улыбается моим родителям. — Было приятно официально познакомиться с вами обоими.

Когда он встает и берет меня за руку, мое сердце начинает бешено колотиться.

Я подумываю о том, чтобы снова сесть и все уладить, но этого не произойдет.

Это первый шаг к тому, чтобы показать им, что, хотя я и являюсь частью этой семьи, я также остаюсь самой собой.

Мне нужно жить для себя.

Кристиан следует за мной из ресторана, ухмыляясь, когда мы выходим на улицу, в прохладный ночной воздух. — Похоже, все прошло лучше, чем ты ожидала.

Я смеюсь, глядя на него. — Ты думаешь, что уход до того, как вино было подано на стол, означает, что ужин прошел лучше, чем я ожидала?

Он пожимает плечами, пока парковщик идет за его машиной. — Ночь могла пройти гораздо хуже.

— Не думаю, что ночь уже закончилась. — Я сжимаю его руку, когда машина останавливается перед нами. — Я хочу что-нибудь сделать. Пойти куда-нибудь. Закажи какую-нибудь жирную еду, за которую моей матери было бы стыдно за меня, а потом провести ночь, любуясь звездами.

Кристиан дает чаевые парковщику и забирает у него ключи. — И куда ты хочешь пойти?

— Отвези меня на пляж.

Глава 17

Кристиан

Зои молчит, пока мы едем к пляжу.

Я не утруждаю себя вопросом, что у нее на уме. Я и так знаю. Она беспокоится о том, какой будет жизнь со мной.

На ее месте я бы тоже беспокоился по этому поводу.

Она не знает, как вести себя с обеими моими сторонами.

Честно говоря, я тоже большую часть времени не знаю, как с ними жить. Когда из меня выходит чудовище, я чувствую себя ничем не лучше своего отца.

Я никогда не хотел быть таким, как он, но каким-то образом я все равно оказался таким. Это еще одна причина, по которой я хочу уйти из этой жизни.

Монстр — вершина пищевой цепочки. Это необходимо, если я хочу выжить и защитить свой народ.

Но я так устал от него. Так устал. Хотел бы я избавиться от этой стороны себя раз и навсегда.

Мой взгляд прикован к Зои.

Я ненавижу, что теперь ей тоже приходится жить с ним.

Мне не нравится заставлять ее проходить через это, хотя это необходимо.

Зои слишком долго ничего не знала о реальном мире. Может быть, это и хорошо, но это не то душевное спокойствие, которое она может позволить себе, будучи замужем за мной.

Я потащил ее вниз. Сделал соучастницей. Я сделал то, что должен был сделать, чтобы убедиться, что пути назад для нее нет.

Теплый аромат бургеров и картошки фри разносится по машине, когда я выезжаю на дорогу, ведущую к озеру.

Зои немного приободряется, выпрямляется на своем сиденье и смотрит в окно.

Когда я паркую машину на берегу озера, она сбрасывает туфли и расстегивает ремень безопасности.

Она вздыхает, как будто с нее свалился весь мир.

Я оставляю включенным свет, освещающий дорожку через воду.

— Ты хочешь поговорить о том, что там произошло? — Мой голос звучит мягко, когда я отодвигаю сиденье назад и отстегиваю ремень безопасности, устраиваясь как можно удобнее.

Я не знаю, как долго мы здесь пробудем, но ради Зои я бы остался здесь на всю ночь.

— С папой иногда трудно иметь дело, — говорит она, ставя пакет с едой на консоль.

Она достает бургер и разворачивает его с такой осторожностью, словно это нежный цветок. — Мама еще хуже. Я сожалею о том, что они там сказали.

Я достаю упаковку картошки фри и пожимаю плечами. — Не стоит. Они оба знают, кто я. Работа твоего отца — знать о проблемах в государстве. Картель Эррера — это проблема.

Она откусывает большой кусок от своего бургера и закатывает глаза. — Хотя я не думаю, что это настоящая проблема. Я имею в виду, конечно, ты преступник. Этого нельзя отрицать. Ты сделал из меня сообщницу, из-за чего я, кстати, до сих пор злюсь. Но я не думаю, что кто-то из моих родителей имеет право говорить о том, что мы решаем делать с нашим будущим.

Я на мгновение отвожу от нее взгляд.

Будущее между нами, нечто большее, чем то, что влечет за собой наш принудительный брак, пугает меня до чертиков, хотя я и влюбляюсь в нее.

Когда я смотрю на Билли и Алессио, я вижу жизнь, которую, возможно, хотел бы, но не знаю, как ее получить. Алессио,