Он морщит нос. — Звучит отвратительно.

Несмотря на нервозность, пробегающую по моему телу, я смеюсь. — Это отвратительно. Тебе придется задуматься о том, что они делают, когда меня нет рядом, чтобы критиковать.

Возвращаясь к сортировке платьев, я пытаюсь унять беспокойство.

Я знаю, что этот ужин будет ужасным.

Прийти на ужин настолько подготовленной, насколько это возможно, к тому, чтобы быть оскорбленной — единственный способ справиться с ситуацией.

Я люблю своих родителей, но они больше любят свой публичный имидж. Они хотят выглядеть как идеальная семья, а я для них не вписываюсь в эту идею.

— Как бы там ни было, я могу устроить отвлекающий маневр, если ты хочешь выбраться оттуда.

— Я могла бы воспользоваться твоим предложением, — говорю я, вытаскивая лиловое платье с длинными расклешенными рукавами. — Как ты думаешь, это платье наденет дочь главы государства на ужин?

Кровать скрипит, когда я держу платье в одной руке, а другой продолжаю рыться в шкафу.

Руки Кристиана опускаются на мои бедра.

Я на мгновение прислоняюсь к нему спиной.

За неделю, прошедшую с тех пор, как он показал мне музыкальную студию, энергетика между нами изменилась.

Мы больше похожи на настоящую пару, а не на двух людей, которых заставили быть вместе.

С ним легко быть, даже в те дни, когда он сводит меня с ума. Пребывание с ним вызывает у меня это теплое и пушистое чувство глубоко в животе.

Меня это пугает.

— Ты будешь потрясающе выглядеть в своем платье. К черту то, что думает по этому поводу твой отец и остальной чертов штат.

Мои щеки горят, когда я поворачиваюсь к нему лицом, приподнимая платье чуть выше. — Хотя оно короткое. Я не знаю, стоит ли мне остановиться на чем-то более длинном или нет.

Кристиан закатывает глаза. — Носи то, в чем чувствуешь себя комфортно и уверенно, Зои. Не позволяй этим людям заставить тебя почувствовать, что ты не такая уж удивительная.

— Это трудно сделать. — Я прикусываю нижнюю губу, перекатываю ее между зубами, прежде чем вздохнуть. — Я провела с ними всю жизнь, пытаясь превратиться в человека, которым, по их мнению, я должна быть. Как ты думаешь, было бы лучше совсем пропустить этот ужин?

Он хихикает, слегка сжимая мои бедра. — Ты не будешь счастлива, если не пойдешь на этот ужин с высоко поднятой головой. Покажи им, что ты больше, чем они о тебе думают. Если ты не справишься с их дерьмом сейчас, ты всю оставшуюся жизнь будешь жалеть об этом.

Я сбрасываю полотенце и натягиваю платье, улыбаясь, когда его руки отрываются от моего тела лишь на то время, чтобы натянуть платье. — Я не думаю, что буду сожалеть о пропущенном ужине. Это было бы намного проще, чем пытаться противостоять им.

— Зои, устанавливать границы с людьми — это нормально. Черт возьми, устанавливать границы с людьми — это здорово. Ты самостоятельная личность. Может, ты и их дочь, но у тебя есть своя жизнь, которой нужно жить. Они должны знать, как будет выглядеть участие в твоей жизни.

— А что, если они возненавидят меня за это?

Он пожимает плечами и обхватывает мое лицо одной рукой. — За последние пару недель я провел много времени рядом с Авой. Она ни за что не сможет возненавидеть тебя. Что касается твоих родителей, если они не могут принять установленные тобой границы, то это их проблема.

Я киваю и делаю глубокий вдох. — Нам пора идти. Если мы опоздаем, нам придется чертовски дорого заплатить.

Он выгибает бровь. — Тогда придется чертовски дорого заплатить.

— Кристиан, оно того не стоит.

— Я могу сделать так, что твое опоздание окупится, — говорит он хриплым голосом.

Он наклоняется и касается зубами мочки моего уха. — Особенно если ты не планируешь ничего надевать под это платье.

Мне кажется, что мои щеки горят, когда я качаю головой. — Этого не случится. Чем скорее мы сядем ужинать, тем скорее покончим с ними. Я люблю своих родителей, но нахождение рядом с ними — это то немногое, что я могу вынести.

Он смеется и берет меня за руку, переплетая свои пальцы с моими. — Прекрасно. Я не буду лизать твой клитор по дороге в ресторан.

— И по дороге домой тоже. — Я усмехаюсь, когда он закатывает глаза.

— К концу вечера ты будешь умолять меня об этом. — Он ухмыляется, поворачиваясь ко мне. — Ты всю неделю была помешана на моем члене.

— Ты несешь чушь. — Мои щеки болят от улыбки, когда он идет со мной в гараж.

Я бы солгала, если бы не сказала, что часть того, что меня беспокоит во время ужина, — это то, что Кристиан и папа проводят время вместе.

Кристиан опасный человек, и хотя я все еще не могу смириться с этим, я не могу полностью игнорировать тот факт, что он угрожал убить моего отца.

— Эй, — говорит Кристиан, открывая мою дверь. — Что случилось? Ты только что перестала быть счастливой и совсем выбилась из колеи.

Я пожимаю плечами и сажусь в машину. — Вы с моим отцом не совсем в лучших отношениях. Ты угрожал убить его, если я не сделаю то, что ты хочешь. Я не знаю, что я должна думать или чувствовать прямо сейчас. Трудно видеть в тебе обе части и пытаться объединить их в одном человеке.

Выражение его лица на мгновение становится отсутствующим, прежде чем взгляд смягчается.

Кристиан наклоняется, запах его одеколона окутывает меня, когда он вторгается в мое пространство. — Я не могу исправить это для тебя, Зои. Ты увидишь меня так или иначе. Я не изменю того, кем я должен был быть, или того, что я должен делать ради пары сотен людей, которые полагаются на меня. Тебе решать, смириться с этим или нет.

— А что будет, если я не смогу? — Комок в горле угрожает задушить меня.

— Тогда, я полагаю, нам нужно найти другой способ наладить наш брак. — Он смахивает большим пальцем случайную слезинку. — Давай просто попробуем выбраться с этого ужина живыми.

Я киваю, зная, что прямо сейчас мне нужно сосредоточиться на чем-то другом.

Слишком много думать о Кристиане и его связях с картелем — это слишком.

Жаль, что я не могу рассказать Аве все. Она единственный человек, который может дать мне дельный совет.

Вместо этого мне нужно разобраться со своими чувствами самостоятельно.

Я