— А зачем ты нас спрятал? Только честно, — продолжает Лина его пытать.

— А почему я не должен был этого делать? — недоуменно бросает Глеб. — Вы общество долго не любите, я — журналистов. Почему мы должны мучаться? — фыркает он, подарив ей улыбку.

— А если еще честнее? — зря Лина в сыщики не пошла.

— Как с тобой парень живет? — восклицает Морозов, громко прорычав. — Я бы не смог. До всего докопаешься.

— Ну! — требовательно торопит его Сабурова. — Я жду ответа на поставленный мной вопрос. Почему мы здесь, Морозов?

— Вы здесь из-за Нади, — сознается Глеб, недовольно покачав головой. Но даже это не мешает ему без остановки есть. — Отец попросил позаботиться о ней из-за Ангелины и того, как она связана с нашей семьей. Паша же сказал, что Надя будет весь вечер держаться за тебя, поэтому лучшим решением было позаботиться о вас двоих. Надя бы без тебя не пошла в безопасное место, поэтому лучшим решением было обрабатывать тебя. Надя в комплекте.

— Ну ясно, — цокает Лина и бросает взгляд на тарелки, которые уже пусты.

Морозов все съел. Все, что было приготовлено нам и что явно не содержало снотворного и яда.

Эх, зря я не взяла ту шпажку с экзотическими фруктами. А ведь хотелось очень.

— Ой! — замечает мужчина, что оставил нас с Линой голодными. — Девчат, я мигом что-нибудь вам раздобуду. Вы что именно будете? Может, вам фруктов принести? Воды? Или… вообще принесу что-нибудь вкусное вам на свой выбор. А не съедите — я съем, — объявляет он и в секунду исчезает из комнаты.

— Ясно. Папочкин сыночек, — закатывает глаза Лина, обернувшись ко мне. — Но это лучше, чем то, что я о нем думала. А его доброта это его истинная ипостась, наверное, — пожимает она плечами и, встав, поднимает со столика смартфон.

Не ее и не мой.

Морозова.

Нажимает на кнопку блокировки, несколько секунд изучает что-то на нем и демонстрирует мне экран заставки.

Морозов в окружении десятка котят, как минимум.

— Наш бизнес-акула — кошатник и милашка, — хмыкает Лина, улыбнувшись. — Я, конечно, за ним еще понаблюдаю, но после этой фотографии у меня пропали к нему вопросы. Кто вообще из нормальных ставит себя на заставку вместе с котятами? Маньяки только. Морозов — маньяк! Не удивлюсь, если у него где-нибудь есть тайный подвал, где он пытает девушек котятами, — бросает она, и, кажется, мысль о такой пытке ее привлекает.

И кто из них двоих маньяк?

Глава 15

Надежда

Дни в России пролетели так, словно их и не было. И вот мы уже в Молдавии, вместе с Пашей и Ангелиной гуляем по нашим любимым местам. Осматриваем наше поле, на котором уже начали работу трактора.

И я в который раз понимаю, что не хочу обратно в Россию. Я не успеваю там жить. Просто не успеваю. Там время течет так, что ты теряешь себя, а в Молдавии все идет плавно и словно своим чередом. Здесь я могу набрать в легкие чистый воздух и не бояться, что пролетел целый день и я упустила что-то важное

Сегодня я намерена поговорить с Пашей об этом. Предложить ему остаться или хотя бы задержаться в Молдавии до холодов. А там… там может что-то еще придумаю.

Но весь настрой и намерение теряется, когда я вижу то, что захватывает дух.

— Паша! — восклицаю, глядя перед собой.

Я просто не верю своим глазам. А улыбка расползается по лицу от непонятного в груди счастья.

Да, это никак меня не касается, но мне нравится видеть, как зарождается жизнь в чем-то, что, казалось, умирало. А этот дом и правда умирал и утопал в грусти.

Сейчас же там люди занимаются его ремонтом. Куча людей. Они наполняют его жизнью и дарят мне надежду на то, что все самое грустное можно превратить в радость.

Может, и мой грустный разговор с Пашей сегодня закончится радостью? Все ведь возможно.

— Что, Надюша?

— Смотри! Дом! Он ожил! — радостно произношу и указываю ему на тот самый, стоящий без дела шесть лет, недострой. — Смотри! Его строят! Смотри, как быстро! Он… Паша, просто смотри! — тычу в пальцем и понимаю, что еще немного, и лицо от улыбки треснет.

— Нравится? — муж спрашивает с улыбкой и какой-то загадочностью. — Красивый цвет крыши? Мне всегда нравился этот коричневый оттенок.

— Да! Очень! И облицовку фасада нужно обязательно в бежевом тоне! — продолжаю на эмоциях. — Паш, смотри! — прыгаю от счастья, словно это мой дом и его достраивают.

Но я правда счастлива за этот домик, в котором скоро будет жизнь. Возможно, в нем будут расти чьи-то дети, внуки. Может, в нем родится чья-то любовь.

— И зелени вокруг побольше, — Паша продолжает дальше фантазировать.

— Да! И цветы! — поддерживаю его. — И арку из виноградников рядом с выходом из дома. Такой своеобразный навес! А еще можно… — фантазирую, описывая свои мечты.

Муж подходит сзади и обнимает.

— Да там кучу всего можно! — восклицаю. — Эх, дай мне волю я бы столько всего там сделала! Ты не представляешь!

— Этот дом теперь твой, Надя, — звучит у меня над ухом, и я замираю.

— Что? — разворачиваюсь в объятиях Паши и во все глаза смотрю на него. — Как это мой?

— Этот дом теперь принадлежит тебе. По документам, — поясняет он.

— Мне?

— Да, — вновь подтверждает он свои слова и мягко смеется. — Твой полностью. Но жить мы в нем будем все вместе. Ты, я, наша дочь и будущие дети.

— Я… Я не понимаю… — растерянно тяну.

Зачем нам дом здесь, если мы уезжать собираемся? Это как дача будет? Или что?

— Я купил его для тебя, а Ефим занялся стройкой, — произносит и развернув меня, указывает на мужчину, выходящего из ворот… моего дома. — Как видишь, у него хорошо выходит. Ребят нашел толковых. Они вон сколько работы за пару дней сделали, пока мы в России были.

— Наш дом? Здесь? — повторяю вопрос. — Зачем нам дом здесь?

— Да, — кивает и вновь разворачивает меня к себе. — Я у тебя дурак, Надюш, но я исправлюсь. Правда исправлюсь, — обещает он. — Мама открыла мне глаза на твои желания и все последние недели я занимался нашим переездом. Мы совсем скоро получим гражданство этой страны. Дедушка уже закрепил за мной место в семейном бизнесе. Дом теперь у нас есть, а пока он еще ремонтируется, твой дедушка разрешил нам пожить у него.

— Мы останемся здесь? — шепчу, словно боюсь спугнуть. — Навсегда?

— Да, Надюш. Мы начнем новую жизнь в новом месте, — разводит он руками. — Правда, иногда нам придется летать в Россию по бизнесу и к моим родным, но основная наша жизнь будет здесь.

Мы остаемся здесь!

О боже!

Не верю!

Как так?! У Паши ведь столько всего в России. Здесь для него не только новая жизнь со мной, но и все новое. У него в Молдавии ничего нет. Ни связей, ни возможностей, ни друзей.

— А как же твоя жизнь? Твои друзья? Увлечения? Фонд? — продолжаю. — Как ты без всего?!

— Мы откроем фонд здесь, — объявляет он. — Дедушка сказал, что это займет чуть больше времени, чем дела с фермой, но такая возможность есть. Ты будешь заниматься фондом вместе со мной. Я понял свою ошибку. Добром нужно делиться не только с теми, кто в нем нуждается, но и с теми, кто дорог. Прости меня за то, что произошло полтора года назад. Прости за то, что ты пережила за эти полтора года из-за меня. Я исправлюсь. И поэтому хочу, чтобы ты была рядом не только как моя жена, мать моих детей, но и как мой партнер.

— Паш…

— Я люблю тебя, Надюш. И никуда не отпущу. Никогда!

Весь следующий месяц мы занимаемся внутренним и внешним ремонтом, а также обустройством дома мебелью.

Паша дает мне полный контроль над всеми этими вещами, вторгаясь в этот процесс лишь для того, чтобы спросить, сколько денег нужно, и чтобы оповестить, что все оплачено.

Чувствую себя той самой принцессой, перед которой все кланяются. И мне это чертовски нравится.

Я, наконец, счастлива настолько, насколько не могла себе и представить, что могу.

Прекрасная пухлощекая дочь рядом. Растет большой и здоровой. И если дедушка и дальше свои эксперименты не продолжит, то может и без диатеза вырастет.