— Это же не была попытка утопиться, Марина?

Она, кажется, не сразу поняла его сути, но потом покачала гловой:

— Нет, конечно, нет. Даже если бы и захотела, не смогла бы. Там очень мелко, могу достать ногами до дна. Если только замёрзнуть насмерть. Когда меня начали бы искать, если бы я не выбралась сама?

Она боялась и не чувствовала себя в безопасности в этом доме. Я пытался исправить ситуацию, но слова тут были бессильны. Сегодня она опять была одинока и напугана.

— Не думай, что ты одинока, и никому здесь нет дела, как ты живёшь и проводишь время. Это не так. Если тебе нужна помощь, ты её получишь. Всегда. Скоро, насмерть бы не замёрзла.

С этими словами я помог ей выйти из душевой. Завернул в полотенце и довёл до кровати. Сам лишь обмотал полотенце вокруг бёдер.

— Я пойду к себе, Марина. Ты можешь прийти, когда захочешь. Завтра я уеду на неделю, может быть, дольше. И я опять прошу тебя не делать глупостей.

— Счастливого пути.

Она сказала это так буднично и так просто, как будто мы давно было близки. Она расслабленно опустилась на кровать. Я понимал её, знал, что она чувствует, знал, что ей нужно, знал, чего она боится, но не мог сделать её счастливой. Я мог сделать ей приятно, но она подпускала меня только во время секса, просто не сопротивлялась, поэтому близость стала для нас чуть ли не единственной возможностью открыться друг для друга, а в остальное время она была от меня закрыта. Но не в этот момент. Завтра она снова будет меня бояться. Всё это неправильно: мои решения, её решения. Я должен это исправить, но пока не знаю, как.

Глава 28

Я просто лежала на кровати, полностью расслабленная. Даже мысли плавно текли, не доставляя мне беспокойства на этот раз.

С тех пор как Хамдан похитил меня, и я оказалась в этом большом доме, я не могла следовать ранее принятым для себя нормам. Я не сопротивлялась, когда он делал со мной то, на что я не давала разрешения. Я смирилась с мыслью, что мы занимаемся зачатием ребёнка, хотя сам процесс доставляет нам огромное наслаждение и в большей мере — по инициативе и благодаря активным действиям Хамдана.

Я всегда считала себя прагматичным человеком, но в текущей ситуации вся моя логика, здравый смысл и опыт растворялись в ярких ощущениях, пульсации и ритмичных сокращениях каждой мышцы моего тела, стоило только Хамдану нарушить моё личное и интимное пространство. Такого единения тел у меня раньше никогда не было, а таких мощных оргазмов я не испытывала даже от мастурбации. Не говоря уже о том, что мой бывший любовник никогда не утруждал себя тем, чтобы мы вместе кончили, хотя бы последовательно. Собственное удовлетворение я должна была обеспечить себе сама, как будто именно в этом заключалось равноправие полов. Зато в моей прежней жизни мы много обсуждали и договаривались «на берегу», ничто не делалось без моего согласия. Даже наш быстрый секс, не приносящий мне ни удовольствия, ни удовлетворения, случался с моего согласия. Я позволяла, чтобы это было так.

Но здесь всё было иначе. Хамдан не спрашивал моего согласия, но он следил за моими реакциями и делал так, что я не просто не сопротивлялась, я разгоралась, дозволяя ему делать то, что он считал нужным для нашего взаимного удовольствия. Ему не нужно было моё разрешение, когда моё тело отвечало положительно.

Здесь всё было так, как будто у меня не было другой жизни и другого опыта. Как будто я и не жила раньше.

Я проснулась от того, что кто-то ласково гладил меня по голове, чего со мной уже давно не было. Последний раз меня гладила ещё мама в далёком детстве. Я открыла глаза. Хамдан. Но он вчера сказал, что уезжает. Может быть, мне приснилось всё, что было вчера? Я приподнялась на локтях. Нет, не приснилось. Тело помнило вчерашнее вторжение в разных местах, отдающееся приятной саднящей истомой. И я была полностью обнажённой, хотя обычно я сплю в платье, но вчера я легла завёрнутой в полотенце, и за ночь оно развязалось и сползло.

— Пойдём, Марина, хочу тебе кое-что показать.

Я была растрёпанная после сна, и подумала, что ходить по дому в таком виде неприлично. Одеяло открыло грудь, глаза Хамдана загорелись чёрным огнём, он легко коснулся по очереди обнажённых полушарий, но оторвался и просто сказал:

— Надень платье и пойдём, а то я сегодня никуда не уеду.

Он отошёл от меня на безопасное расстояние. Я встала и оделась:

— Я готова.

Мы спустились в холл, и Хамдан повёл меня под лестницу, через дверь, по коридору вглубь дома. Он шёл чуть впереди, но как всегда размеренно и не торопясь, так что я не отставала. Я наконец решилась спросить:

— Куда мы идём?

— В бассейн. Чтобы ты не лезла в пруд к лягушкам, когда тебе в следующий раз захочется искупаться.

Не знаю, кто меня тянул за язык, но я решила продолжить разговор на свою дурную голову:

— Хамдан, а ты знаешь сказку «Царевна-лягушка»?

— Кто же не знает…

— А вдруг в пруду я встречу принца?

— Тебе не обязательно целовать лягушку, когда ты можешь поцеловать эмира. Мой статус выше, чем у принца.

— Эмир не возьмёт меня замуж.

Он резко остановился и развернулся ко мне, преграждая путь.

— А ты выйдешь за меня замуж?

Я задохнулась, набрала в рот воздух, чтобы ответить, но не знала, что сказать. Я не знала, шутит он или говорит всерьёз. Да и что можно ответить на этот вопрос в наших отношениях: «он эмир, а она его пленница»? Тем более, когда предложение он делает в коридоре на ходу? Да и достойна ли я стать женой эмира?

— Я подумаю.

— Ну что ж… подумай, но отказа я не приму.

Я не поняла, серьёзно ли он говорит или шутит. Хамдан пошёл дальше, а я на несколько мгновений замешкалась, так что пришлось догонять его.

В конце коридора была большая дверь, которую мужчина открыл, теперь пропуская