Делаю первый толчок мягким, уперев ладошки в его широкую грудь. Под пальцами чувствую шрамы. У него их действительно много. Откуда? Я никогда не думала об этом…

Кто ты?

Издаю тихий стон и откидываю голову назад. Малик сильнее сжимает мои бедра и чуть резче насаживает на себя, чтобы показать, как он хочет. Я вода, и я подчиняюсь снова.

Разгоняюсь.

Прагматика помогает. Ощущение от того, как его член заполняет меня — это все еще прекрасно, если выдернуть из уравнения сознание, а у меня получается. Да-да. Получается его выдернуть легко.

Отдаться чувствам и телу.

Мой следующий стон сплетается с его гортанным рыком. Он подстегивает рецепторы. Я чувствую, как возбуждение нарастает, а мои мышцы внутри живота снова становятся тяжелее.

Я люблю его и ненавижу одинаково сильно, но сейчас есть только состояние единения. Хотя нет, его тоже нет. Это чистое желание без обременений, и раз уж я угодила в такую клоаку, я им наслаждаюсь.

Еще пара толчков. Взрыв.

Ток проходит по всему телу, а мир перед глазами взрывается яркими красками. Потом его мажет.

Я падаю ему на грудь, Малик рычит, бьет меня по ягодицам и ускоряется сам.

Это потрясающе…

Остаться бы в этом моменте навсегда, чтобы не чувствовать всей той боли, которую я ношу с собой больше месяца. Может быть, было бы действительно лучше не знать? Потому что в каком-то смысле он — это что-то на потрясающем…

Но в моменте невозможно остаться навечно. Как вор этих самых моментов на свою фотокамеру, я отлично знаю такую действительность. В состояния адекватности меня приводят долго выстроенные локаторы, который тут же начинают вопить, как сирена.

Его дыхание становится чаще. Стоны громче. Руки на моем теле более алчными. Чувствую легкую дрожь, и она ему принадлежит, а это значит…что мы почти на финише.

Перехватывает его запястья и прижимаю к постели, а чтобы он не сопротивлялся, целую. Слегка прикусываю губу, двигаюсь на нем. Еще пару раз. Еще.

Все.

Резко слезаю, а через мгновение Малик кончает себе на живот. Чтобы он ничего не заподозрил, я беру его член в руку и двигаю ей, разгоняя и усиливая оргазм.

Он хватает меня за волосы.

Твою мать…

Тянет к своему паху и хрипит.

- Возьми, раз слезла. Я хочу быть в тебе.

А для меня это красный свет!

Не подумайте, я не ханжа. Мне нравится минет, я люблю секс. Когда Малик лишил меня девственности в медовой месяц, он открыл новый, дивный мир, и мне, как ребенку любознательному, нравилось его изучать. Познать саму себя, свои границы, эту жизнь — было увлекательно. Такое особенное приключение на двоих, но так было раньше.

Потому что я верила, что оно действительно на двоих. А теперь знаю, что нет, никогда не было и никогда не будет. Взять его? Ни за что. Я никогда этого не сделаю больше — знаю. Ни за что…

- Нет.

- Блядь, Лили, не сейчас. Давай…

- Я сказала — нет!

Рычу, стряхиваю его руку и ложусь рядом. Заставит? Пусть попробует. Откушу все, что он захочет засунуть мне в рот. Не пойду на это ни за что. Не после них всех. Не после этой шалавы Элен.

Мне мерзко и отвратительно. Раньше не было. Но мы не в раньше, а в сейчас.

Баста.

Я, может быть, и вода, а даже у воды есть гордость. По крайней мере, в моем исполнении. Пусть и не очень-то ровном…

«Зачем?...»

Лили

Мы лежим молча, а я бесконтрольно сравниваю то, что есть сейчас с тем, что было раньше.

Раньше все происходило по-другому…

От тоски и боли непроизвольно сжимается сердце. Малик всегда обнимал меня, целовал, а я тихо смеялась и не могла сдержать улыбки. В данный момент единственное, что я не могу сдержать — это боль и тошноту оттого, как иногда жизнь резко способна перевернуться с ног на голову.

Прикрываю глаза.

Не рыдай, я тебя умоляю. Не надо. Он не оценит, ему плевать, ты только еще сильнее унизишь себя и вложишь ему в руки поводья над своей душой. Он итак знает, что ты — дура такая! Его любишь. Мало?! Что он сел тебе на шею и ножки свесил, вовсю используя свою власть не только физическую, но и ментальную. Хочешь еще?! Еще больше?! Чтобы об колено крак! И не было тебя больше?!

Нет, не хочу.

Поэтому я прикусываю губу и шумно выдыхаю, крепко прижимая к груди тоненькое покрывало — последний оплот моей защиты, который так легко стянуть при желании.

Он этого не делает, хотя и садится. Я пугаюсь, если честно. Да-да, прямо как та самая мышка, которая угодила в лапы к жестокому сукину сыну (коту, я хотела сказать), любителю не просто играть со своей едой. Издеваться. Мучить…

Мне страшно, что пытка еще не закончена. Унизив меня так, ему будет мало? А что? Звучит вполне в стиле наших сейчас-отношений.

Но Малик не поворачивается на меня. Он потирает глаза основаниями ладоней, а я смотрю ему в спину. Готова в любой момент отпрыгнуть, бороться, кусаться и драться! Но не за себя. Я как будто бы уже приговоренная, а вот Надия? Только ради нее я сохраняю в своей душе призрачный отблеск протеста, которого как бы и нет, но он там теплится. Не для всех. Не для досужих глаз, а для меня, ведь я то знаю, что он есть. Из-за нее…

Он продолжает сидеть долгую минуту, напрягая меня еще больше. Я жду. Как плотно прижатая пружина, считаю гулкие удары своего сердца. В голове возникает странная, пугающая мысль, что, может быть, он все понял? Что это был не порыв страсти, а банальное желание выжить? Даже ей можно наслаждаться, если стать водой, но спроси моего мнения, я бы сказала, что пошел он! И без него я прекрасно бы прожила. Лучше без него.

Во что мы превратились?…

И как всего одно случайное «я вернусь домой пораньше» может перечеркнуть все то, что мне казалось вечным?…Ха…Знаете, что забавнее всего? Я ведь тогда долго не решалась поехать домой. Было дурацкое предчувствие беды. Конечно,