Рамиль целует мой подбородок, прокладывает влажную дорожку по шее. Хочется, чтобы он продолжал, целовал и ласкал, но Рамиль отстраняется. Открываю затуманенные глаза, понимаю, что он расстёгивает пуговицы на моей рубашке. Под ней только кружевной тонкий бюстгальтер. Рамиль быстро справляется с рубашкой. Стягивает бретельки с плеч. Целует плечи, прикусывает кожу, она плавится, от его прикосновений. Не могу понять отчего боль сильнее от его поцелуев или реакции моего тела.

Задыхаюсь, теряю голову. Мне даже сравнить не с чем. Впервые испытываю что-то подобное.

— Обними меня, — командует Рамиль, и я подчиняюсь. Обвиваю его шею руками. Целуемся. И сквозь мягкость прорываются его властность. Больше он не подчиняется мне. Берёт, лишает дыхания, прижимает.

Чувствую, как его руки задирают юбку. Слышится треск ткани. Я распахиваю глаза и хоть понимаю, что он порвал мне колготки, спрашиваю:

— Что ты делаешь?

Губы припухшие после поцелуев, горят, пульсируют.

— Хочу взять тебя, — осипший голос выдаёт Рамиля с головой. Я слышны и страсть, и желание, и решимость. Будь я девчонкой восемнадцатилетней, наверно, испугалась бы. А сейчас меня его голос пробирает до мурашек.

Да, я хочу Рамиля, — признаюсь сама себе. И я не в силах его оттолкнуть. Не могу. Это выше моих сил.

Рамиль приподнимает меня, стягивает с попы колготки с трусиками, вернее, то, что от них осталось. Отступает назад и стаскивает их с ног. Прохладная столешница холодит ягодицы. Возвращается на место между моих ног.

Нетерпение нарастает, я уже не думаю про то, как мы выглядим со стороны. Хотя наверно похожи на сумасшедших, но мне всё равно.

Рамиль расстёгивает ширинку, оттягивает боксеры. Его член упирается в моё лоно. И на секунду становится страшно. Но Рамиль держит его рукой, проводит несколько раз вверх, вниз по влажным складкам.

— Какая же ты мокрая, — как безумный шепчет Рамиль и проникает в меня. Скользит вглубь, входит полностью, до упора.

Всё совсем по-другому. Не сравнить с тем первым разом и болью, которая, казалось, разрывала.

Сейчас же ощущение, что Рамиль наполняет меня, дарит удовольствие, и забирает его результат. Вбирает в себя мои стоны и эмоции.

Двигается до безумия медленно. Я едва не плачу, мне хочется большего, только не знаю, что надо сделать для этого.

— Пожалуйста… — умоляю Рамиля.

— Что Лика? О чём ты просишь?

Снова входит, ещё и ещё.

— Не останавливайся.

Движения Рамиля становятся быстрыми и резкими.

Врезается в меня, а мне мало.

Царапаю его плечи, рубашка мешает. Хочу почувствовать его тело и кожу. Тяну края рубашки в разные стороны, пуговицы обрываются, летят на пол с глухим стуком, а я, наконец, могу прикоснуться к его телу. И когда он вновь входит до упора, я вонзаю ногти в его плечи.

Рамиль со стоном впивается в мой рот, прикусывает нижнюю губу.

Я не чувствую боли. Только страсть, только его во мне.

Пик накрывает нас вместе, Рамиль взрывается внутри меня, а я вторю ему дрожью. Все чувства достигают высшей точки удовольствия.

Погружают в сладкую невесомость.

Это так интимно, выворачивает все чувства наружу. Имитировать такое невозможно. Мы по-настоящему идеальные любовники, нас всегда тянуло друг другу магнитом. Нисколько не жалею о том, что отдалась ему сейчас.

Рамиль крепко прижимает меня к себе, и мне совсем не хочется, чтобы он отпускал меня ни на секунду.

Глава 36

Сладостное забвение медленно отступает, уступая место сознанию. Я боюсь открыть глаза и увидеть глаза Рамиля. Совесть уже начала грызть, напоминая о моих же словах, что между нами больше никогда и ничего не будет.

Боже, как же стыдно!

Сижу голым задом на столешнице, обвивая талию Рамиля ногами. Бессовестная, бесстыжая, слабая— шепчет мне внутренний голос. И осмелевшая ненадолго женственность и страстность со стыдом прячутся в глубине подсознания.

— Лика, — шепчет Рамиль, а я сжимаюсь от его голоса как от свистящего в воздухе хлыста. — Посмотри на меня.

Зажмуриваюсь сильнее, мотаю головой.

— Нам ведь было хорошо. Что не так?

— Мы не должны были… Не надо было соглашаться на твоё предложение.

Рамиль прижимает меня к себе.

— Перестань Лика, перестань жалеть о том, что было. Разреши ты уже себе, наконец, быть счастливой.

Распахиваю глаза, встречаюсь с его потемневшими карими.

— С тобой?

— Со мной.

Упираюсь в его грудь ладонями, отталкиваю, но Рамиль стоит как скала. Он всё ещё во мне и я чувствую, как член снова напрягается.

— Я не хочу больше. Отпусти!

— А я хочу.

Выходит из меня, прячет своё мужское достоинство в боксеры и, подхватив меня на руки, несёт в свою спальню.

Хочу вырваться, бью кулаком в грудь, но будто в бетонную стену ударяю. Он не пробиваемый. И почему я думала, что он изменится.

— Я не хочу тебя больше, — снова повторяю. — Слышишь? Не хочу.

— Ты можешь говорить, что угодно Лика, только тело тебя выдаёт. Маленькая лицемерка.

— Да как ты смеешь? — срываюсь я.

— Тшш, Матвея разбудишь. Ты же не хочешь, чтобы сын пришёл к нам.

Рамиль, наконец, ставит меня на пол, и я тут же отпрыгиваю от него. Одёргиваю юбку, застёгиваю пуговицы трясущимися руками.

— Не подходи ко мне. Иначе я… — замолкаю, когда вижу, что Рамиль снимает рубашку и раздевается, и остаётся только в трусах.

Двигается медленно, не спеша, словно боится спугнуть. Движется в моём направлении, я оглядываюсь, чтобы прикинуть, куда бежать.

— Лика, что за детский сад?

— Это не детский сад! Ты опять принуждаешь меня. А я не хочу так. Это ты озабоченный и помешан на сексе, а мне одного раза достаточно.

— Одного раза в шесть лет? — улыбается, изгибает бровь.

— Нет. Но и не трахаться же постоянно. Мы ведь не животные. Хотя ты, возможно, я точно нет.

— Ты сейчас договоришься.

Рамиль неумолимо приближается. Я делаю рывок в сторону кровати, мне не хватает миллисекунды, чтобы убрать ногу, как Рамиль обхватывает мою лодыжку рукой и я со всего маху падаю лицом вниз на кровать.

Чувствую тяжесть его тела, он садится на меня и… начинает щекотать.

— Что ты делаешь? — кричу, захлебываясь смехом.

Я до ужаса боюсь щекотки. А его пальцы искусно пробегаются по моим рёбрам, я извиваюсь всем