Наконец погружаюсь в дремоту, когда на улице уже начинает светать.

Мне снится та самая комната, где я застала Рамиля с другой, и где он лишил меня девственности. Знаю, что это сон. Наблюдаю как будто со стороны.

Как Рамиль целует меня, наваливается сверху, задирает подол. Только теперь мне не страшно. Я знаю, что будет хорошо, будто пронеслась через время и вернулась в прошлое. И вместо того, чтобы отталкивать, наоборот, обнимаю его за шею. Подставляю губы под поцелуи, даже как будто чувствую запах алкоголя и табака.

Всё происходит быстро и почему-то не больно.

Место старое, а чувства новые.

Сколько раз мне снился этот сон, первые полгода почти каждую ночь, и каждый раз я просыпалась с криком сразу как, только Рамиль входил в меня. Боль я чувствовала почти физически. А сегодня не больно.

Я бессовестно двигаю бёдрами ему навстречу. Хочу отвернуться и не смотреть на себя, но не отворачиваюсь. Будто кто-то держит мою голову и заставляет наблюдать.

— Вот видишь, всё не так страшно, как ты себе придумала, — говорит Рамиль и поворачивается лицом ко мне, будто он всё это время знал о моём присутствии.

Просыпаюсь резко. Сажусь на кровати, а волоски на теле стоят дыбом.

Мне кажется, я схожу с ума. Рамиль уже проник в мои сны, захватил мой разум полностью.

Глава 38

Неделя у Рамиля пролетает неожиданно быстро. Я боялась, что он будет приставать или мстить за то, что отказала ему, но, к моему удивлению, на следующий день он вёл себя, как обычно. Будто и не было ни нашей близости, ни диалога после.

Зато Рамиль с каждым днём всё больше сближался с Матвеем, а тот тянулся к нему в ответ. Они даже на рыбалку ходили, я чуть с ума не сошла от переживаний. В голову лезли страхи, что Матвей тонет, провалился под весенний непрочный лёд. Хотела пойти с ними, но мужчины в один голос заявили, что рыбалка — это мужское занятие.

— Мама, а ты нас дома жди с добычей, — напоследок сказал Матвей. — Я поймаю большую рыбу, и ты приготовишь из неё ужин. Да, Рамиль?

Рамиль согласился.

До вечера не находила себе места, и чтобы успокоиться чуть не загладила до смерти Серого, хотя он не был против, мурлыкал как заведённый мотор.

Рамиль его оставил и отмыл. Теперь это был не серый комок грязи, а серый пушистый комочек с голубыми глазами. И вот этими голубыми глазками он покорил моё сердце. Да и меня Серый воспринимал как маму или кормилицу. Бегал за мной как собачонка, стал спать со мной на кровати. Маленький релаксант, который на ночь успокаивал меня, я расслаблялась и спокойно засыпала. Мне перестали сниться кошмары.

Первые две ночи я с опаской смотрела на дверь, страшась, что Рамиль захочет новой близости, но то ли он решил взять паузу, то ли всё-таки понял, что лучше на меня не давить, но он держал себя в руках. Даже не пытался поцеловать или зажать. В какой-то момент стало даже немного обидно, что вся любовь и внимание Рамиль посвящает сыну.

Недаром мужчины говорят, что женщин понять невозможно. Пока он добивался, я отталкивала. Как только перестал, мне стало не хватать его внимания и прикосновений. Проснувшуюся нежность приходилось компенсировать Серым.

С рыбалки, кстати, они пришли довольные, даже с уловом, который достался Серому, потому что приготовить из их добычи достойный ужин было почти нереально, настолько рыбёшки были маленькие.

Несколько раз мы выезжали в город, в детское кафе, в кинотеатр на детский мультфильм. Матвей сидел довольный и гордый, что он с мамой и папой. И хоть мы с Матвеем не проговаривали, как он должен называть Рамиля, пару раз я слышала, как он случайно оговаривался. Со стороны мы наверно выглядели той самой счастливой семьёй, каких показывают в рекламе. Я действительно иногда забывалась и смеялась от души, над остроумием Рамиля, и шутками сына. Но периодически напоминала, что мы не семья. И это всё только картинка. Ширма, за которой скрываются сложные отношения и непрощённые обиды.

— Завтра нам надо вернуться домой, — говорю за ужином в воскресенье.

— Ваш дом здесь, — сухо отвечает Рамиль.

Вижу по глазам Матвея, что расстроен, но я не хочу, чтобы он привык.

— Нет, Рамиль. Наш дом не здесь. Это твой дом, а мы здесь только гости.

— Не выдумывай, — поднимает голову, смотрит в глаза. — Ты моя жена, а значит, это твой дом. Да и Матвей не хочет уезжать.

— Мам, мне здесь понравилось. Давай останемся. Дядя Рамиль же правильно говорит.

Растерянно смотрю на сына.

— А как же бабушка? Она ведь соскучилась уже. Неделю тебя не видела.

— Ну давай съездим в гости к ней ненадолго, а потом вернёмся сюда. Разве муж и жена не должны вместе жить?

Его вопрос заставляет опустить глаза в стол. Не знаю, что ответить. Давить на него не хочу, но оставаться тоже. Потому что знаю, как потом будет тяжело.

— Матвей, давай завтра все вместе съездим к бабушке, а там уже решим, как быть. Может ночевать останешься, а потом я вас обратно заберу. Бабушке Маше тоже ведь надо помогать. Ты мужчина, а мужчины должны помогать своим родным, — говорит Рамиль.

— Хорошо, — соглашается сын.

Я украдкой смотрю на Рамиля. Не думала, что он согласится. Ждала перетягивания одеяла и манипулирования. Но он в который раз поступил неожиданно. И каждый раз я сомневаюсь, сделал ли он это потому, что на самом деле так думает или чтобы произвести впечатление.

— Матвей, ешь давай, — делаю замечание сыну, еда в тарелке стоит почти не тронутая.

— Не хочу я гречку мама.

— Но ты же знаешь, что кашу полезно есть.

— Ну не хочу, — гундит Матвей в ответ.

— Давай договоримся, — снова вступает в разговор Рамиль. — Ты сейчас ешь гречку, а потом мы все вместе идём смотреть мультфильм, про который ты рассказывал.

— Про Райю и дракона?

— Ну да.

— А можно, половину съем? — Матвей начинает привычно договариваться.

— Нет. Мама старалась, готовила для нас ужин, так что давай кушай.

Удивлена стойкости Рамиля. Мне вот всегда сложно отказывать.

Матвей же ещё пару раз пытается договориться, но Рамиль стоит на своём, и ему приходится доесть.

После ужина они уходят в зал, где у Рамиля во всю стену огромный телевизор, не хуже, чем в кинотеатре.