— Ты хотел сказать «отвлекаться от работы»? — поправляю я, не сдержав ироничной усмешки.

Глеб весь день просидел в кабинете, оправдываясь «агрессивным солнцем». Очень логично, правда? Приехать на море, чтобы сидеть в четырёх стенах.

— Нет, но можешь съездить сама… если тебе хочется, — предлагает он вдруг. — Ты голодна? Поужинаем?

— Одна? — спрашиваю я, округлив глаза.

— Ужинать? Вместе, Марин, — говорит Глеб, присаживаясь на соседний шезлонг.

— На экскурсию! — выпаливаю я, надеясь, что он просто неудачно пошутил.

— Она предполагает попутчиков…

— Каких ещё попутчиков? — недоумеваю я.

— С которыми знакомятся для поездок. Марин, всё, забудь, — предлагает он.

— Почему же? Хорошо, я познакомлюсь… с кем-нибудь, — говорю ровным голосом, стараясь сдержать клокочущее внутри возмущение.

Как это сделать, мне совсем не понятно, ведь в отеле виллы зонированы так, чтобы гости не пересекались друг с другом. Да и знакомиться с кем-то ради поездки не хочется, а этот буклет я смотрела от скуки, а если бы и захотела куда-то поехать, то только с ним!

— Мне правда это кажется нелепым и не стоящим потраченного времени.

— Я поняла…

— Тем более все эти руины — просто массовый аттракцион для туристов. Это не для…

— … богемы? — продолжаю за него фразу, осознанно провоцируя.

— … не для меня, — с назидательным видом заканчивает он мысль.

Я час читаю в телефоне про историческое наследие Турции, и ничего подобного в мою голову не приходило.

— Турция… удивительная, сказочная страна, здесь… столько всего интересного… — говорю я, спотыкаясь, и злюсь от этого ещё больше.

— Бесспорно, — отвечает он спокойно. — И мы с тобой в самом её живописном месте. Наслаждайся.

Да я, собственно, и наслаждаюсь… Ар-р-р!..

— Значит, я могу съездить куда-нибудь одна? — Понимаю, что продолжаю этот неприятный разговор из упрямства, но мне необходимо знать ответ.

— Я тебя не держу, Марин, — произносит он, небрежно отбрасывая в сторону цветные распечатки.

Ну вот, узнала… Не держит.

Такие хлёсткие слова, хочется закрыться от них и убежать подальше.

— Хорошо! Я обязательно найду компанию для поездки, — отвечаю бодро, стараясь придать голосу равнодушие. Сдёргиваю очки со лба на переносицу и утыкаюсь в телефон. Кусаю щёку изнутри и сглатываю подступающий ком.

— Куда ты хочешь поехать, Марин? — вдруг слышу его голос после усталого вздоха.

— Тебе всё равно неинтересно, — отвечаю слишком быстро.

— Марин?

— М?

— Сюда? — Глеб указывает на название в буклете.

— Хотя бы, — зачем-то соглашаюсь, даже не разобрав, что он предлагает.

— Окей, — бормочет он вынужденно, и я вижу, что он уже кому-то звонит.

Белоснежные дома с лазурными ставнями, увитыми виноградной лозой, узкие улочки-лабиринты, выложенные плиткой… Воздух здесь пропитан ароматом цветущих растений и духом прошлых столетий.

— Марин, это последняя, и идём в ресторан, — устало произносит Глеб, делая очередную фотографию меня на живописном фоне.

— Хорошо. В какой?

— В любой! — быстро отвечает он.

— Я хочу во-о-н туда. — Я показываю на виднеющийся неподалёку тенистый балкон, и Глеб согласно кивает. Сегодня он вообще на редкость покладист. — Предупрежу только Лале, — сообщаю и убегаю туда, где ожидает наш персональный гид.

Лале — потрясающая, она поведала нам много интересного о богатой истории этих мест и поделилась турецкими традициями. Мы рассматривали старинные артефакты и побывали на смотровых площадках, откуда открывались прекрасные виды на окресности. Я сделала уйму фотографий с архитектурными достопримечательностями, местными колоритными постройками и морскими пейзажами.

Ноги гудят от усталости, но внутри радость. Я наслаждалась каждым шагом по цветным улочкам, сделанными снимками и присутствием Глеба рядом.

Впереди нас ещё ждёт посещение винодельни. Туда мы и отправляемся на комфортном транспорте, предварительно пообедав в чудесном местном ресторанчике.

В отель возвращаемся уже в сумерках, обессиленные, но счастливые. Буквально вваливаемся в гостиную, гремя пакетами с сувенирами и бутылками.

— Зачем ты столько всего набрала, Марина? — Глеб кивает на пакеты.

— Говорили, давление понижает и пищеварению способствует, — отзываюсь, прислонившись к стене и прыснув от смеха, только сейчас осознав комичность гидовских речей.

— Марин, ты просто золотая жила для местных, зарабатывающих на туристах, — говорит он мне, и я вновь смеюсь.

— Зато теперь я понимаю, почему, приезжая из отпуска, все дарят подарки. Просто избавляются от всего ненужного, купленного в приступе эйфории. — Я развожу руками, обводя взглядом свои трофеи.

— Погоди раздаривать… Вот это, гранатовое, достойно внимания. — Глеб устраивается на корточки перед пакетами и берёт в руки одну из бутылок.

— Ооо!.. — Запнувшись, пытаюсь изобразить реверанс. — Ваше величество оценило тяжкий труд турецких виноделов!

— Я способен на объективность, Марин, — усмехается он, поднимая на меня взгляд. — Было интересно… местами.

— Согласна. Иногда был явный перебор… — Хочу опереться за полку, но она куда-то ускользает…

— Оу. — Глеб успевает придержать меня за руку. — Кто-то у нас надегустировался?

Взвизгиваю, когда он подхватывает меня на руки и несёт в спальню.

Хохот никак не стихает. Надо же! А мне показалось, вино — как компот!

Глеб опускает меня на кровать.

— Тебе было интересно? — шепчу я ему.

— Да, я же сказал.

— Я оторвала тебя от дел…

— Я сюда не работать приехал.

— Мне показалось, работать…

— Спи…

Чувствую нежный поцелуй и засыпаю.

А на следующий день мы, конечно же, никуда не поехали. Провели время в спа, смывая усталость вчерашнего дня.

Глеб снова ненасытен и горяч, долго целует меня, будто в последний раз, нежно ласкает и шепчет, как ему хорошо со мной и что я никуда от него не денусь. И я ему почти верю.

Глава 34

Самолёт плавно приземляется и уверенно катится по взлётной полосе. Отстёгиваю ремень безопасности и принимаюсь собирать мелкие вещи в сумку.

Глеб давно с телефоном возле уха: иногда говорит сам, но больше слушает. Весь полёт он был то ли в скрытом напряжении, то ли в тихом недовольстве, то ли даже в раздражении. Сначала я пыталась разгадать причину его настроения, но потом решила, что всё-таки работа не даёт покоя. Мы почти всю дорогу молчали. Я наблюдала за его хмурым лицом, пока он