— Можно, Светлана Витальевна?

— Да, Сонечка, проходи, — кивает мне полная ухоженная блондинка. — Только вчера о тебе вспоминала. Мне нужен в детский сад логопед. Твоя кандидатура самая лучшая. Все занятия после дневного сна. Как тебе? Подходит?

— Да, конечно. Я и мечтать не смела, — выдыхаю восхищенно. — Когда приступать?

— Да хоть сегодня, — смеется Светлана Витальевна. — Списки для индивидуальных занятий уже подготовлены.

— Хорошо. Я приду, — говорю и сама не верю своему счастью.

— Отлично, — улыбается мне Светлана. — Зарплата у нас стандартная, — называет сумму почти такую же, как в гимназии. — А что там у тебя? — кивает на заявление.

— Вот, — протягиваю ей. — Предупредите воспитателей, пожалуйста. Дашу никому кроме меня отдавать нельзя. Это очень опасно, — тараторю, а сама мысленно ругаю себя.

Вот я паникерша! Женя вышел на связь. Обещал мне охрану и защиту. Все в порядке. Тем более я буду работать в садике…

— Что-то случилось? Тебе помощь нужна? — напрягается заведующая. — Не волнуйся. Дашеньку мы никому не отдадим. Да и ты теперь рядом. Но на всякий случай имей в виду. У меня супруг в полиции работает. Быстро всем мозги прочистит.

— Спасибо… Это родственники бывшего мужа, — объясняю торопливо. — Но думаю, это я излишне паникую.

— Нет, ты все правильно делаешь, Сонечка. Лучше перебдеть, как говорится, — улыбается мне она. — Лишняя предосторожность не помешает.

— Вот и я так подумала, — посмотрев на часы, подскакиваю поспешно.

Вылетаю на крыльцо и натыкаюсь взглядом на мужика в черной куртке, беспечно прогуливающегося за пределами садика. А рядом еще один. В бомбере цвета хаки. Я этих мужчин знаю! Это же люди Проскурина!

«Как же вовремя Женя позвонил», — выдыхаю я, усаживаясь в машину к Ксении.

— Ты их тоже заметила? — кивает на проскуринских она. — Не знаю, откуда парни. Но явно неспроста тут оказались.

И я мысленно хвалю себя за бдительность. Светлана Витальевна предупредит воспитателей. Охрана в садике хорошая. И моей Даше ничего не грозит.

А к четырем часам я сама прибегу.

Приеду то есть… Вместе с Ксенией.

— Успеваем, — улыбается она и напряженно смотрит в зеркало заднего вида. — Не пугайтесь, София Александровна. За нами, кажется, хвост. Сейчас оторвемся.

— Не надо, — мотаю головой. — Петя знает куда ехать.

— Петя? — переспрашивает меня Ксения.

— Да, Проскурин. Родственник Евгения Николаевича и…

— Я знаю его, — прерывает она мягко. — Странно, что защищаем от него…

— Родственные разборки, — пожимаю плечами. — Бабушка Шура хочет забрать Дашу к себе, будто это кукла ходячая, — выдыхаю зло.

— А вот ей, — поднимает кверху средний палец Ксения. — Но, видимо, есть еще что-то, София. Не хочу вас пугать. Но знать надо. Нас рано утром срочно вызвали. Я — ваш личный телохранитель. Но есть еще ближний и дальний круг. Не похоже, что только от родственников. Есть еще кто-то. Думай, кому могла насолить?

— Никому, — улыбаюсь вымученно. — Я никому не желаю зла, — добавляю порывисто.

И тут же перед глазами встает лицо уголовника. Ужасная ухмыляющаяся харя. Вздрагиваю, пытаясь справиться с волной паники.

«Женя со мной. Он меня защитит», — повторяю мысленно.

И выйдя из машины около гимназии, вдыхаю свежий весенний воздух.

«Все хорошо. Женя объявился, и все встало на свои места. Мы вместе», — улыбаюсь я.

Пропускаю детей, спешащих на уроки. Вхожу в гимназию и сразу натыкаюсь на Карину.

— Ты где была? Я приезжала к тебе, — хватая меня за рукав, спрашивает она требовательно.

— Все хорошо, — шепчу заговорщицки.

— Да ну? — смотрит на меня, не скрывая сомнения. — Где тебя носило три дня, Соня?

— Потом, — отмахиваюсь, заслышав звонок.

Торопливо поднимаюсь по лестнице. Здороваюсь с Катей Трояновой, сидящей на стуле около кабинета. Достаю ключи, отпираю дверь, и только сейчас до меня доходит.

Ой, мамочки, всего три дня прошло! А я за это время умудрилась влюбиться в Боброва, разочароваться в нем, помириться, поверить ему и снова начать жить.

Вот только Карине знать об этом необязательно!

Глава 37

Всего три дня без связи, а я уже с ума схожу. Чувствую приближение глобального пи*деца. Всем нутром своим чувствую, а сделать ничего не могу. За Соню переживаю. Мать и Инка вроде как приняли ее, но я этих куриц лучше всех знаю.

Как бы не сорвались и не показали свое нутро раньше времени. Потерпели бы до моего освобождения.

— Бобров, к начальнику оперчасти, — окликает меня конвоир по дороге на склад.

«Интересно пляшут девки. А этому хмырю что понадобилось?» — думаю, направляясь в административный блок.

Если честно, то о Святом я и не знал ничего, а вот Михайлов, начальник оперчасти, сразу пошел на контакт с моим человеком. За долю малую, как говорится. И я до вчерашнего дня чувствовал себя под его защитой.

А тут поди ж ты… Святый!

С такой крышей я точно в шоколаде буду до конца отсидки. Вот только как быть с Соней? Я тут, ей богу, сдохну, если ее не услышу. Голос ее бархатный так и стоит в ушах.

Девочка моя… Знаю, что она в безопасности. Под защитой моей семьи. Но все равно мне неспокойно. Кошки на душе не скребут, а разрывают когтями нутро. Случилось что? Может, поэтому меня и вызывает Михайлов?

— Заключенный Бобров, статья… — рапортую, входя в кабинет.

— Да ладно вам, Евгений Николаевич, — как родному улыбается мне Михайлов. Белесый. Волосы, лицо, глаза снулые, как у рыбы. Неприятный тип. Но мне с ним детей не крестить.

— Доброе утро, — здороваюсь полуофициально.

— Да ты садись. Садись, Николаич, — выдвигает для меня стул хозяин кабинета. — Чай будешь? С бутером?

— Спасибо. Я позавтракал, — роняю сдержанно. — Но от чая не откажусь.

— Вот и хорошо. А у меня варенье клубничное, — заливается соловьем Михайлов. — Теща сама варит.

— Давно я домашней стряпни не ел, — подхватываю игру.

— Так к тебе же жена вроде приезжала… Или я путаю?

— Приезжала. Будущая жена, — поправляю нехотя. Делаю ударение на слове «будущая». Вот далась им всем моя Соня? С какого хрена такой интерес?

— И пожрать ничего не привезла, — смотрит на меня жалостливо Михайлов.

— Привезла, — подтверждаю безучастным голосом. — Все, кроме клубничного варенья.

— А-а, ты в этом смысле, — смеется начальник оперчасти. Включает чайник, достает банку с вареньем, чашки, блюдца.

«Зачем же я тебе понадобился?» — размышляю, наблюдая за приготовлениями.

Зачем? Сука.

— Ты, говорят, к блатным ходил? — Михайлов наливает чай в невысокую цветастую чашку и смотрит пристально.

— Ходил, — признаюсь понуро.

— Я тут перетрухал, когда узнал. Николаич, я же за тебя перед самим Кольцовым отвечаю. А тут Святый… — всплескивает руками начальник и добавляет с досадой. — С какого он вообще тут гасится? По