– Об этом мы позже поговорим, Алента, – выплевывает каждое слово Накосов. – Твоя задача – слушаться меня и исполнять в точности мои указания. А ослушаешься – рядом кто-то сдохнет. Бабища, что отбила тебя вчера, первая в очереди.

– Вы с ума сошли! – лепечу заикаясь. – Зачем я вам? Зачем вы так с людьми?

– Какими еще людьми? – усмехается Каюмыч. – Быдло одно, Алента. Только ты цветочек аленький.

– Вы женатый человек, – напоминаю подходящему все ближе и ближе отморозку.

– Разведусь с Танькой и женюсь на тебе, – пожимает плечами он. Дескать, какие вопросы. И останавливается почти вплотную. – Ты моя, – заявляет тихо. – Я тебя выбрал. Поэтому не рыпайся, девочка.

Проводит большим пальцем по щеке, словно помечая как свою собственность. Больно сжимает грудь. Нависает надо мной, задирая подол юбки.

– Хочешь здесь, давай здесь, – ухмыляется зло. Одной рукой меня держит, а другой расстегивает брюки.

– Пустите! – пытаюсь оттолкнуть.

Но бью как в железную стену.

Крепкие руки подсаживают меня за бедра. Пытаются насадить на восставшую плоть. Брыкаюсь изо всех сил. Реву. Кажется, в ушах стучат барабаны. Но на самом деле в комнате тихо. Открываю рот в безмолвном крике, но наружу не вылетает ни звука.

Все. Я пропала. Стану игрушкой Каюмыча, а потом сгину.

– Не дергайся, сучка, – хватает он меня. Бьет по лицу наотмашь. Ударяюсь головой об стену. В глазах темнеет, да и сил уже не остается. Прикрываю глаза, готовясь к самому худшему. И в этот момент Каюмыча будто волной относит в сторону.

– А я думаю, где ты пропала, – подходит ко мне соседка. – Идти можешь? Давай пойдем. На освидетельствование надо и в милицию.

– Я ее пальцем не тронул, – поднявшись на ноги, потирает голову Накосов. Отступает к двери и предупреждает, не скрывая злости. – Пойдешь в милицию, Алента, пеняй на себя.

– Не пойду, – мотаю головой. – Мне в больницу надо, – еле ворочаю языком. Чувствую, как по ногам струится теплая влага. – Вызовите скорую, – прошу соседку.

– Пойдем отсюда, – обхватывает она меня за плечи. И ведет в соседнюю квартиру к Люсе Свешниковой.

Глава 30

Ребенка я потеряла. А Игорь от меня отказался. Через два дня после госпитализации мой муж пришел в отделение.

– Я с тобой развожусь, Валя, – заявляет он, сохраняя между нами дистанцию. – Каюмычу ты понравилась. Я с ним точно не справлюсь. А на тот свет неохота. Слышала, соседка из второго подъезда погибла? За гаражами кто-то напал. Говорят, тебе помогала… – бурчит он, набычившись.

– Хоть Машку забери с собой, – прошу несмело. Моя жизнь уже и так не стоит ни копейки. Но ребенка-то своего можно спасти!

– А на хер она мне сдалась, Валь? – усмехается криво муж. – Я другую бабу найду. Она мне еще родит. Я вообще хочу в Новороссийск податься. Подальше от тебя, Валь. А то мало ли… Еще огребу от Накоса. Он на тебя сильно запал. И слух прошел по району, кто тебе поможет, тому сразу гроб светит. Любого порешит за тебя. Вот как тебя любит, дорогая женушка, - усмехается глумливо.

– Ты с ума сошел! – только и могу выдохнуть. Молча бреду в палату. Навзничь падаю на постель. И вздрагиваю от резкого «Петрова! К тебе муж пришел».

Игорь вернулся! Одумался! Слава тебе, Господи!

Подскакиваю на кровати, наспех обуваю тапочки, бегу из отделения и спотыкаюсь на полпути. Останавливаюсь как вкопанная. Через стеклянные двери смотрю на Накосова, важно беседующего с заведующим отделением. И медленно, словно на плаху, иду к нему.

Спастись не удастся. Никто мне не поможет. Даже Игорь. Муж, который клялся любить и защищать.

– А вот и Алента моя, – милостиво улыбается мне Накосов. – Как ты, детка? – с хозяйским видом целует в щеку.

– Да все у нас хорошо, – улыбается заведующий. – Будут у вас еще дети! Завтра выписываем. И ждем вас с пополнением. Все сохраним в лучшем виде, – заверяет он и чуть ли не кланяется Накосову.

А меня словно током бьет. Нет! Никаких детей от этого урода.

– Алента, завтра выписка. Я привез тебе одежду. Выбрал на свой вкус. Давай, больше без выходок. Я устал за тобой бегать. Иначе хуже будет…

«Хуже? Да куда уж больше!» – чуть ли не кричу в голос. А вслух выдавливаю из себя.

– Хорошо.

– Я рад, что мы договорились, – снисходительно бросает Накосов. – Завтра выпишешься, и сразу заедем на завод. С работы тебя уволим.

– Да, хорошо, – повторяю как попугай.

Вернувшись в палату, бессильно опускаюсь на кровать.

«Надо что-то делать. Хотя бы ради Машки!» – сгребаю себя в кучу. У меня нет идей, нет никаких планов. Зато срабатывают инстинкты.

Молча одеваюсь в свое и выхожу из палаты.

– Ты куда, Петрова? – строго интересуется на посту усталая медсестра.

– На рынок. Клубники захотелось, – роняю на ходу.

– Пойди, проветрись, – доносится мне в спину. – Врачи уже все ушли. Только до шести возвращайся. А то отделение закрою!

– Обязательно, – бурчу себе под нос.

Выхожу из больницы на слабых трясущихся ногах. Сажусь на первый попавшийся трамвай, идущий до рынка. А там почти бегу к рыбному павильону. Только бы Герцогиня была на месте!

– Привет, Валюшка! – окликает она меня весело и тут же охает. – Что случилось? На тебе лица нет.

Стою около прилавка и реву. Даже сдвинуться не могу с места.

– А ну пойдем, – выскакивает она ко мне. Что-то кричит напарнице. Ведет меня в подсобку. Устраивает на топчане и приказывает.

– Давай, рассказывай, Валюшка. Я сейчас Юрке позвоню. Он поможет…

– Лучше Рему, – всхлипываю сквозь слезы. И тут меня прорывает. Рыдаю, не скрывая отчаяния, и сразу оказываюсь в крепких руках Герцогини.

– Ну, ну, девочка моя. Перестань. Рем с Юркой любую мразь в фарш покрошат, – гладит меня по спине. А потом отстраняется резко. Выходит на улицу.

– Надя. Свешникова! Иди сюда! – кричит куда-то в ряды.

И сразу от фруктов срывается с места белокурая девчонка лет тринадцати. Моя соседка и сестра Люси.

– Сбегай ко мне домой, – просит ее тетя Зина. – Пусть Юрка с Ремом сюда