– Лена, привет, дочка, – его голос звучал устало и виновато. – Прости, что звоню поздно. Я говорил с ним сегодня. С Марком. Встретились за завтраком, как старые друзья.

У меня ёкнуло сердце.

– И как?

– Пустой номер, – разочарованно вздохнул отец. – Он как уж на сковородке извивается. Сочувствует, говорит общие слова о том, что «Лена должна одуматься и принять помощь», но ни одного конкретного факта, ни одной зацепки. Всё время переводил разговор на другие темы. Я не смог тебе помочь, Лена. Он слишком скользкий для меня.

У меня сжалось сердце от жалости к папе. Он пытался помочь единственным доступным ему способом, но столкнулся с профессиональным манипулятором.

– Пап, ты что? Какие сожаления? Твоя и мамина любовь для меня – важнее любой информации. Не переживай, пожалуйста. Мы справимся и без его признаний. Береги себя и маму.

Мы поговорили ещё немного, я закончила разговор и положила телефон на стол. Саша смотрел на меня с нечитаемым выражением лица.

– Ваш отец? – спросил он.

Я кивнула.

– Он пытался разговорить Марка. Хотел помочь.

– И предсказуемо потерпел неудачу, – констатировал Берсенев без тени сочувствия. – Нельзя посылать честного человека играть с шулером. Это была наивная затея.

– Это была попытка любящего отца помочь дочери, – возразила я, почувствовав укол обиды.

– Любовь – плохой советчик в войне, – холодно отрезал он. – Эмоции делают людей предсказуемыми. А предсказуемость – это уязвимость. И ещё Захаров мог сделать ему что-то очень нехорошее, чтобы через него повлиять на вас.

Александр подался вперед, буквально впившись своими синими глазами в мои, и в них больше не было ни капли светской любезности. Только лёд.

– Человек уровня Захарова, загнанный в угол, не оперирует словами. – голос Александра стал тише, но от этого еще более весомым. – Он оперирует рычагами. Он мог «случайно» организовать вашему отцу проблемы. «Случайная» жалоба от соседей на дачу, которая приведет к бесконечным проверкам. Мелкое ДТП и виновником окажется ваш отец, и которое будет тянуться месяцами, выматывая ему все нервы. Для таких, как Марк, нет правил. Есть только цели и средства. Ваш отец может быть в опасности.

Я слушала его, анализировала ход его мыслей и холод, начавшийся где-то в районе солнечного сплетения, медленно расползался по всему телу. Кровь отхлынула от лица. Я смотрела на Берсенева, и его цинизм больше не казался мне отталкивающим. Он казался пугающе реалистичным. Я, поглощённая своей борьбой, своими схемами и доказательствами, ни на секунду не задумалась об этом. Я думала о честной юридической войне, а Марк уже давно был готов на бойню без правил.

Мои руки под столом сжались в кулаки так, что побелели костяшки. Вся моя уверенность, вся моя холодная ярость, которую я в себе культивировала, рассыпалась в прах перед одной простой мыслью: из-за меня моим родителям может угрожать реальная, физическая опасность.

– Я… я и представить себе подобного не могла, – прошептала я. И это было признание не просто в ошибке. Это было признание в собственной наивности.

– Вот именно, – мягко, но без тени сочувствия, сказал собеседник. – Вы думали как жертва, которая хочет справедливости. А нужно думать как хищник, жаждущий выжить.

Он помолчал, давая мне осознать всю тяжесть сказанного, а затем достал свой телефон и положил его на стол:

– Мне нужны их адреса. Дачный и городской. Номера телефонов. Все, что у вас есть.

Я непонимающе посмотрела на него.

– Зачем?

– Потому что с этого момента за ними будут присматривать, – его тон не терпел возражений. – Мои люди. Это будет невидимая охрана. Никаких черных джипов у подъезда. Просто два-три человека в районе, следящие, чтобы к ним не приближались «случайные» сантехники или «внезапные» проверяющие из газовой службы. Они ничего не заметят. Но будут в полной безопасности. Дайте мне их контакты, Елена Викторовна. И я обещаю, Захаров до них не дотянется.

Я медленно взяла его сотовый. Пальцы слегка дрожали. По памяти написала всё, что требовалось. Подспудно я понимала, что тем самым полностью, без оглядки доверяюсь Берсеневу и передаю ему командование.

Я проявила бездну доверия к этому холодному, эффективному и невероятно чужому человеку. Я вручила ему в руки безопасность самых дорогих мне людей. И от этого было одновременно страшно и… правильно.

– Спасибо, – прошептала я, вернув ему гаджет.

– Это часть моей работы, – ответил он, убирая телефон.

Мы закончили обед в молчании. Вернувшись в апартаменты, я чувствовала себя опустошенной. Разговор с папой и холодный прагматизм Александра снова вернули меня к реальности. Впереди была война, а в войне не место сентиментальности.

Вечером, когда за панорамными окнами уже раскинулась бархатная темнота, усыпанная огнями ночной Москвы, Берсенев подошел ко мне. Он снова был собран и готов к бою, его лицо вернуло выражение хищной сосредоточенности.

– Теперь Ольга, – сказал он. – Она, ознакомившись с заметкой про Тарасова, вся на нервах, сейчас наверняка близка к панике, накрутив себя до предела, достаёт Захарова, требует объяснений. Она не знает, чего ждать от нас ещё. Самое время для вашего «дружеского совета», который ударит по её оголённым, раскалённым нервам.

Он протянул мне какой-то новый телефон. Я взяла его, чувствуя, как пальцы слегка дрожат. Я знала, что этот шаг своеобразная точка невозврата. После отправки этого сообщения пути назад уже не будет.

– Что, если она не поверит? – спросила я снова, взволнованно прикусив губу. – Что, если она покажет сообщение Марку?

– Она проверит сначала, – уверенно ответил Александр. – Зависть и страх – лучшие мотиваторы для поиска правды, которую от тебя скрывают. А показывать будет уже после того, как убедится, что информация правдива. И тогда это станет не предупреждением врага, а ультиматумом любовнику.

Я открыла окно для нового сообщения. Я знала наизусть номер телефона бывшей лучшей подруги. Пальцы замерли над экраном. Одно сообщение. Одна фраза, чтобы начать разрушение их союза, их мира, их лживой любви.

Выдохнув, написала: «Оля, я знаю, что между нами все кончено. Но я не могу не сказать. Будь осторожна с Марком. Я случайно узнала про новый швейцарский траст. Поинтересуйся, кто там бенефициар. Это просто дружеский совет».

Я перечитала сообщение несколько раз. Посмотрела на Александра. Он молча кивнул, давая разрешение.

И я нажала «отправить».

Сообщение ушло в ночь, неся в себе семена разрушения.

Глава 22

Интерлюдия

Ольга увидела сообщение поздно вечером, когда вернулась домой после тяжелого рабочего дня, который прошёл в попытках потушить пожар, что разгорелся после утренней заметки в «Московских инсайдах».

Телефон Марка разрывался от звонков, инвесторы требовали