— Отлично, спасибо, вышлите электронные билеты на почту. Да. Завтра буду в офисе.

Короткие фразы, из которых я понимаю, что сегодня в ночь у нас перелёт.

— А как же итальянцы? — озвучиваю я вслух важный аспект. — Вы обещали им деловой ужин. Мы успеем?

Павел ненадолго задумывается, но потом отрицательно качает головой.

— К сожалению, Вика, у нас не будет на это времени. Придётся перед ними извиниться. Только когда?

— Как думаешь, если позвонить по телефону, это будет вежливо? — переспрашиваю я, ловя его озабоченный взгляд, в голове тут же выстраивается план. — Нет. Этого недостаточно. Для итальянцев, особенно таких, как Фаббри, личный контакт — всё. Звонок будет выглядеть, как будто мы от них отмахнулись.

Павел хмурится, но не перебивает, давая мне выговориться. Видит боевой огонёк в моих глазах и ждёт.

— Позволь мне сделать так, — предлагаю я. — Я найду их сейчас, в отеле. Объясню ситуацию лично, скажу, что это форс-мажор, но мы высоко ценим их время и интерес. И… — я делаю небольшую паузу для драматизма, — предложу им приехать к нам в Москву через неделю. Мы организуем для них полный тур по производству, ужин в лучшем ресторане. Это покажет наш серьёзный настрой лучше любых слов.

Павел смотрит на меня с нарастающим удивлением, которое быстро сменяется одобрением. В его глазах зажигаются знакомые искорки азарта.

— Чёрт возьми, Вика, да ты стратег от бога, — он качает головой, но улыбается. — Согласен. Полный карт-бланш. Действуй.

Я быстрым шагом выхожу в коридор, сердце колотится. Теперь я не просто бухгалтер, выполняющий поручение. Я партнёр, принимающий решение. Нахожу Марко Фаббри и Антонио Росси в баре у бассейна. Подхожу, стараясь выглядеть максимально собранной и уверенной.

«Signori, mi dispiace moltissimo, ma abbiamo un'emergenza in azienda» (Господа, я очень сожалею, но у нас чрезвычайная ситуация в компании), — начинаю я на ломаном, но вполне понятном итальянском, чем сразу вызываю у них неподдельный интерес и уважение.

Коротко и ясно объясняю ситуацию, не вдаваясь в детали, делая акцент на том, что для сохранения качества будущего партнёрства нам нужно срочно вернуться. А затем перехожу к своему предложению о визите в Москву.

Фаббри, пожилой и мудрый, первым кивает.

— Emergenza capita. La business è business (ЧП случаются. Бизнес есть бизнес), — говорит он. — Ваша честность и желание всё исправить впечатляют, дорогая Виктория. Мы приедем.

Росси, более сдержанный, тоже соглашается, хотя в его взгляде читается лёгкое разочарование. Но жест доброй воли с нашей стороны делает своё дело.

Возвращаюсь в номер с чувством выполненного долга. Павел, уже собравший основное, поднимает на меня вопросительный взгляд.

— Всё улажено. Они приедут в Москву через неделю.

Он не говорит «спасибо». Он просто подходит, обнимает меня и крепко целует в макушку. Этого достаточно.

***

Дорога в аэропорт, регистрация и сам полёт проходят в деловом, почти молчаливом режиме. Павел погружён в документы, я пытаюсь отдохнуть, но мозг отказывается отключаться. В самолёте, когда приглушают свет, Павел откладывает планшет, берёт мою руку и просто держит её в своей до самой посадки. Этот невинный жест так согревает и заставляет моё сердце томно сжиматься.

В Москве нас встречает промозглая погода и верный водитель Павла. Мы едем не к нему домой и не в мою студию, а прямиком в офис. Уже ночь, но «Снежанна» не спит. В кабинете Павла царит напряжённая атмосфера. Он собирает экстренное совещание с юристами и начальником службы безопасности. Я присутствую не как бухгалтер, а как… пока непонятно кто. Но все, включая сурового главу СБ, относятся к моему присутствию с уважением. Видимо, слухи о моей роли в турецкой поездке уже разошлись.

Павел действует молниеносно и жёстко. Утром Ирина Борисовна вызывается в кабинет. Разговор короткий и без эмоций. Павел выкладывает на стол распечатанные доказательства. Он не кричит, не обвиняет. Он просто констатирует факты. Его спокойствие страшнее любой ярости.

Ирина Борисовна сначала пытается отрицать, но под шквалом цифр, дат и неопровержимых доказательств, которые нашли аудиторы, её защита рушится. Главбух не плачет, не просит пощады. Она просто резко стареет на глазах.

— Вы не оставили мне выбора, — говорит Павел ледяным тоном. — Заявление в полицию уже готово. Это не просто служебное нарушение, вы украли у фирмы крупную сумму и должны были понимать, что такие проступки не проходят бесследно. Встретимся с вами в суде.

Когда уже бывший главный бухгалтер, пошатываясь, выходит из кабинета, Павел тяжело опускается в кресло. Он смотрит на меня усталыми, но ясными глазами.

— Всё. Точка поставлена.

Дверь за уволенной бухгалтером закрывается с тихим щелчком, повисающим в воздухе кабинета, густом от напряжения. Павел тяжело вздыхает, проводит рукой по лицу и, наконец, поворачивается ко мне. В его глазах читается не просто усталость от только что закончившегося разговора, а какая-то новая, обретённая ясность.

— Всё только начинается, — тихо произношу я, всё ещё стоя у окна. — Теперь нужно найти нового человека и построить новую, прочную систему.

Паша подходит ближе, его взгляд серьёзный и пристальный.

— Именно поэтому я не могу отпустить тебя обратно в твой старый кабинет, Вика. То, что ты сделала... твоя бдительность, твоё стратегическое мышление с итальянцами... — он делает паузу, подбирая слова. — В общем так, я создаю новый отдел стратегического анализа и контроля. Он будет подчиняться только мне. И я хочу видеть тебя во главе. Не как бухгалтера. Как моего партнёра. Официально.

Это звучит не как предложение, а как заявление. Признание моей ценности не только в его сердце, но и в его бизнесимперии. Прямо здесь, в офисном кабинете, залитом светом московского утра, среди следов только что закончившихся разбирательств, мой босс предлагает мне новую должность, и не просто сотрудником, а сразу руководителем.

Я замираю на секунду, глядя на этого сильного мужчину.

— Да, — отвечаю я просто, чувствуя, как по спине разливается волна гордости и решимости. — Я согласна.

Павел кивает, и в его глазах вспыхивает облегчение, смешанное с гордостью.

— Отлично. А теперь — всё. Ни слова о работе до завтра.

Он сам отвозит меня домой. Машина плавно катит по знакомым улицам, и я чувствую, как адреналин последних суток медленно отступает,