Я смотрю на бар и ухмыляюсь, когда вижу большую толпу, окружающую его. У нас не должно возникнуть проблем с продажей сегодня вечером, а это значит, что к моменту закрытия, деньги, которые я принес сегодня утром, должны быть чистыми и готовыми к расходованию.

Чем больше денег мы сможем отмыть, тем крепче будет моя власть над Майами. Я знаю, что мои враги прячутся поблизости, выжидая удобного случая, чтобы отнять у меня город так же, как я отнял его много лет назад.

Мой картель все еще слишком молод, чтобы пугать людей, заставляя их подчиняться.

Если я хочу сохранить свое положение у власти, я должен постоянно доказывать, что мои амбиции не являются причиной моего падения. Я должен убедиться, что картель стал сильнее, чем когда-либо.

Иногда я задаюсь вопросом, какой была бы моя жизнь, если бы я никогда не поднял восстание.

Был бы я уже женат? Была ли у меня семья? Дети?

По правде говоря, все, чего я когда-либо хотел в жизни, — это чтобы мои родители гордились мной. Увидеть на улыбку на их лицах, когда я забиваю гол за голом, преодолеваю каждое препятствие, добиваюсь каждой победы вместе с ними на моей стороне.

Если бы только... Я вытряхиваю себя из этого оцепенения. Я не могу сосредоточиться на этом прямо сейчас, у меня есть работа, которую нужно сделать.

Направляясь в прачечную рядом с кухней, я высматриваю Хэдли. Когда Крейг написал мне ранее и сказал, что нанял новую официантку, я не ожидал, что она будет так выглядеть.

Или вот так распускать язык.

Если я буду честен, то тот факт, что она была готова противостоять мне, заводит меня. В наши дни не многие женщины заинтересованы в попытках поставить меня на место.

Они в ужасе от того, что я разрушу их семьи так же, как разрушил бесчисленное множество других.

Если бы у меня был выбор, погибло бы меньше жизней. Включая мою собственную семью.

Мне лучше одному. Никто не пострадает, если не будет привязан ко мне.

У тех немногих женщин, которым хватает смелости заговорить со мной, есть свои мотивы.

Большинство из них просто хотят защиты и власти, которые приходят вместе с участием в картеле.

Но только не Хэдли. Она меня не знает. Она не знает, кто я и что я могу ей предложить.

Она просто еще одна девушка, которая по незнанию вошла в пасть льва.

Дверь в комнату для персонала распахивается, и там стоит Хэдли, похожая на оленя, попавшего в свет фар.

Я бросаю полотенца в кучу грязного белья, когда она разворачивается и направляется к лестнице.

— Подожди! — Я пробираюсь сквозь толпу, натыкаясь на нескольких человек. — Стой!

Она останавливается на полпути к лестнице, ведущей в VIP-зону, и поворачивается ко мне лицом. — Прости за бутылку. Пожалуйста, не добивайся моего увольнения. Мне нужна эта работа.

— Я хотел извиниться. — Я останавливаюсь на пару ступенек ниже нее. — Возможно, я показался тебе грубым.

Она скрещивает руки на груди, выпячивая бедро. — Возможно показался грубым? Во-первых, извинение начинается с «прости». Во-вторых, это не говорит о том, что все возможно так или иначе.

Я пытаюсь подавить усмешку при виде огня, горящего в ее глазах. Несмотря на то, что преследовать ее — даже только на эту ночь — плохая идея, — в этих карих глазах есть что-то, что притягивает меня.

— Прости, — я делаю еще один шаг к ней. — Ты вылила на меня бутылку, но это был несчастный случай. Чтобы загладить свою вину, ты можешь потанцевать со мной.

Ее щеки вспыхивают, когда она заправляет за ухо прядь каштановых волос. Ее полные губы слегка приоткрываются.

Мы оба отходим в сторону, когда люди пытаются пройти мимо нас по лестнице.

— Я работаю, — говорит она, хотя в ее голосе больше нет настоящего гнева. — Мне нужно закончить свою первую и последнюю смену.

— Ты беспокоиться о трудовой этике, когда знаешь, что тебя уволят? — Мой голос слегка повышается, чтобы быть услышанным на фоне музыки. Эта девушка с каждой секундой удивляет все больше. — Это похвально. Но что за жизнь без небольшого риска?

— Приставать к мужчине, накачанному алкоголем, не входит в мои представления о том, что стоит рисковать. — Ее бедра сжимаются вместе, тело выдает ее слова. — Прошу прощения, но мне нужно вернуться к моим гостям.

Я ухмыляюсь и обхожу ее, вставая у нее на пути. — Ладно, тогда не танцуй со мной. Отведи меня домой.

— А если на тебя выльют бутылку бурбона, это будет фетишем? — Она ухмыляется, когда я закатываю глаза. — Не хочу тебя расстраивать, но у меня есть дела поважнее, когда закончится моя смена.

Жар ее тела так близко от моего заставляет мою кровь биться быстрее.

Все, о чем я могу думать, — это изгибы ее груди и бедер. Ее тело под моим, когда ее задыхающиеся всхлипы учащаются.

Я беру ее за руку, провожу большим пальцем по тыльной стороне. — Вот что я тебе скажу, если менеджер не придет и не уволит тебя в конце смены, тогда ты заберешь меня с собой домой.

Она убирает руку и поднимается еще на одну ступеньку. — Ты подкупаешь меня тем, что, я уверена, будет грустным сексом, только для того, чтобы я могла сохранить работу?

Я следую за ней, снова вторгаясь в ее пространство. Ее глаза расширяются, когда я наклоняюсь вперед, наклоняя голову, пока мой рот не оказывается в дюймах от ее. Когда ее взгляд встречается с моим, в нем сквозит интерес.

— Поверь мне, ты будешь плакать только потому, что не сможешь вынести еще одного оргазма.

У нее перехватывает дыхание, а взгляд загорается. Она на мгновение зажмуривает глаза, прежде чем открыть их снова.

— Хорошо, — ее голос не громче шепота. Уголок ее рта приподнимается, когда она проводит пальцем по моей груди. — Прошло много времени с тех пор, как я получала удовольствие от чего-либо, кроме вибратора.

Ее ухмылка становится шире, когда она приподнимает рубашку на моем торсе. Какая-то маленькая безрассудная часть ее умоляет вырваться на свободу.

Я собираюсь быть тем, кто снимет замок с клетки, в которой содержится ее безрассудный дух.

— Милое местечко, — говорю я, когда мы заходим в маленькую квартирку позже тем же вечером.

Это совсем не похоже на мой собственный пентхаус, но это хорошая квартира. Если выглянуть в окно, наклониться влево и прищуриться, то можно почти увидеть пляж. Квартира