Она с детства была прозорливой и всегда чувствовала, если что-то шло не так.

Дождь усиливался. Влюбленная пара убежала под зонтом, оставив после себя эхо смеха.

— Мы… поговорим завтра, солнышко. Люблю тебя. Ложись спать.

Опустив телефон, я скинула вызов. Была не способна сказать еще хоть слово, чтобы не выдать свое истинное состояние. Меня трясло не от холода, не оттого, что платье вымокло до нитки.

Меня трясло от боли предательства, из-за которой было трудно дышать.

Вернувшись к арке, я была удивлена, увидев все того же водителя. Его автомобиль стоял на парковке, а сам он, заметив меня, прицельно бросил окурок в урну и вежливо открыл для меня дверцу.

— Домой? — спросил он обеспокоенно.

Я молча кивнула и благодарно улыбнулась. В этот поздний час помощь абсолютно чужого мне человека пришлась как нельзя кстати.

Откинувшись на спинку заднего сиденья, я вновь устало закрыла веки. Не знала, как скажу дочери о разводе. Как объяснить ей, что ее папа больше не тот человек, каким я его знала?

В том, что развод неминуем, я не сомневалась.

Когда машина тронулась с места, я в последний раз взглянула на тот самый фонарь, под которым целовалась парочка. Там теперь никого не было.

Только дождь.

Только тени.

Только мои воспоминания, которые больше никогда не станут реальностью.

Глава 3. Развод = война

В офисе адвоката Семеновой Ирины Игоревны пахло черным кофе и дорогими женскими духами. Я сидела по другую сторону массивного дубового стола и сжимала в руках одноразовый бумажный стаканчик. Свой кофе этим утром я уже выпила, а потому попросила горячий чай. Он обжигал пальцы, но я не выпускала его из рук — эта боль казалась тем единственным, что еще удерживало меня в этой чертовой реальности.

— Вы понимаете, что без доказательств суд может затянуться? — эффектная, но строгая брюнетка по имени Ирина перебирала документы, время от времени бросая на меня оценивающие взгляды. — Фотографии, переписки, показания свидетелей…

Я отрицательно покачала головой, глядя на то, как солнечный луч медленно, но верно ползет по столу.

— Мне не нужны фотографии. Я видела все своими глазами, — ответила я, так и не взглянув на нее.

— Эмоции не доказательства. — Адвокат тяжко вздохнула, как если бы объясняла элементарное ребенку. — Ваш муж влиятельный человек. Если он захочет, то представит свою измену как вашу истерику, фантазии, даже психическое расстройство. Вы согласны отдать ему бизнес? Квартиру, машины, дом? А вашу дочь? Если вам не на что будет ее содержать, ее присудят ему.

Последний вопрос задел за живое. Поставив стакан с чаем на стол, я все же взглянула на Ирину. Симпатичная брюнетка примерно моего возраста была готова сражаться за мое безбедное существование на суде, но было ли это нужно мне самой?

Воспоминания вновь скользнули в мою голову, отряхнули шкатулку памяти. Мы сидели в небольшой кафешке у метро, где всегда встречались после работы. Максим только что получил уведомление от банка — его лицо светилось как начищенный самовар. Заказчик внес в качестве предоплаты пятьдесят процентов от общей стоимости объекта, который Максу только предстояло построить.

Его первый по-настоящему крупный заказ. Он изменил все в нашей жизни.

— Представляешь, Аля, теперь я могу подарить тебе все, что захочешь! — Он сжимал мои руки в своих. — Ты больше никогда не будешь переживать из-за денег.

Я тихо рассмеялась и поправила ему галстук.

— Ты же знаешь, что мне ничего не нужно. Только ты, — произнесла я с улыбкой.

На тот момент я уже была беременна. На тот момент мы уже были женаты.

Вынырнув из тяжелых воспоминаний о счастливом прошлом, я сказала Ирине чистую правду:

— Я не собираюсь опускаться до слежки. Я просто хочу развестись. Быстро и тихо.

Ирина заметно нахмурилась. Доставая из папки бланк заявления, она открыто демонстрировала недовольство.

— Тогда готовьтесь к войне, — бросила она и положила передо мной лист бумаги.

Заполнив его, я покинула очередной офис-центр (на этот раз построенный не моим мужем) и села в собственную машину. Максим всегда запрещал мне управлять авто в дождь, и именно по этой причине вчера в его офис я приехала на такси.

Сейчас же мне предстояла длительная поездка за город. Июньское солнце пекло, лужи высохли еще утром, а потому ехать на встречу к дочке я не опасалась. К детскому лагерю вела хорошая дорога, которую отремонтировали в том году по осени.

Остановившись на заправке, я все же взяла еще одну порцию дрянного кофе. Первую выпила утром, когда проснулась в гостевом домике на территории нашего дома. Зайти в главный дом ночью так и не осмелилась, учитывая, что машина Макса стояла на парковке перед гаражом.

Я не хотела его видеть, не могла его видеть, но у судьбы на этот счет имелись свои планы.

Проделав путь до лагеря под остывающий кофе и громкую музыку, которой впервые за много лет подпевала во все горло, я нашла место для парковки у ворот. Оставив машину, забрала с заднего сиденья пакет со сладостями и побрела через ворота к парковой зоне, где дети могли провести время в компании родителей.

Однако не прошла и десяти шагов, даже не успела позвонить Кате, как замерла, услышав впереди голос Максима. Он сидел и разговаривал на скамейке с нашей дочерью — спокойный, ласковый, абсолютно нормальный.

Как будто в нашей жизни ничего не произошло. Как будто ничего не изменилось.

— Мама! — Катя вскочила со скамьи, едва заприметив меня, но радость в ее глазах тут же сменилась настороженностью. — Ты где была? Папа приехал еще полчаса назад, а тебя все нет…

— Я… задержалась. — Я машинально погладила Катю по волосам и заправила ей за ухо светлую прядь, не в силах встретиться с мужем взглядом. — Я тебе тут привезла немного.

Передав пакет со сладостями в руки дочери, я прижала ее к себе и украдкой поцеловала в макушку. Если бы она только знала, как сильно я ее люблю!

Заложив руки в карманы брюк, Максим поднялся. На нем был тот самый темно-синий пиджак, который я подарила ему на прошлую годовщину.

— А папа тоже привез мне вкусненького, — удивленно заметила дочка.

И поочередно посмотрела на нас обоих. В ее четырнадцать она иногда была на удивление понимающей. Взрослой не по годам.

— Я пойду отнесу пока пакет в корпус,