— Твоему отцу по-прежнему нездоровится. Пока он в сознании, ему потребуется еще неделя или две в больнице. Доктор Майклс сможет рассказать вам больше, когда вы приедете. Вам ничего не нужно брать с собой, но вы должны подготовиться. Возможно, новости не те, которые вы хотели услышать, но он не спит.

— Большое вам спасибо. — Я спешу к входной двери и бросаю список покупок в сумочку. — Хорошего дня.

Я заканчиваю разговор и бросаю телефон в сумочку, прежде чем надеть туфли. Мое сердце бешено колотится, когда я выхожу на улицу к своей машине.

Папа проснулся. Все будет хорошо. Ему станет лучше, и тогда мы сможем начать нашу жизнь сначала.

— Билли, — говорит доктор Майклс, встречая меня у папиной палаты час спустя. — Спасибо, что пришла. Нам нужно обсудить несколько вещей, касающихся ухода за вашим отцом. Если вы хотите пройти за мной сюда, мы можем найти отдельную комнату для разговора.

Я иду за ним по коридору, хотя все, чего я хочу, — это забежать в папину комнату и крепко обнять его. Я была так близка к тому, чтобы потерять его.

— Пожалуйста, присаживайтесь, — говорит доктор Майклс, указывая на небольшую комнату ожидания.

В комнате больше никого нет. Я даже хочу, чтобы там кто-то был. Другие люди дали бы мне возможность сосредоточиться, пока говорит доктор Майклс. Это было бы долгожданным облегчением по сравнению с тем, что я сейчас услышу.

Я захожу в комнату и выбираю место у открытого окна, надеясь, что свежий воздух удержит меня от рвоты. Все, что связано с возвращением в больницу, похоже на то, что всего несколько недель назад я примчалась сюда и обнаружила его в коме.

В конце концов, я собираюсь забрать его домой. То, что я сегодня здесь, — это хорошо. Это значит, что папе становится лучше. Мне просто нужно не терять голову и сосредоточиться на хорошем. Папа не хотел бы, чтобы я расстраивалась.

— Как вы знаете, ваш отец пережил травматический опыт. — Доктор Майклс садится в одно из кресел напротив меня и кладет планшет себе на колени. — Нам многое предстоит пережить в связи с его уходом, и я знаю, что все это будет немного утомительно. Особенно после того, как мы начнем говорить о его возвращении домой. Однако мы еще не достигли этого.

— Ты не знаешь, сколько времени пройдет, прежде чем я смогу забрать его домой? — Спрашиваю я, мой голос слегка дрожит.

Мои руки сжимаются в кулаки. Я впиваюсь ногтями в ладони, пытаясь сохранять спокойствие. Я считаю свои вдохи, когда доктор Майклс бросает на меня сочувственный взгляд.

— Это займет еще некоторое время. Он все еще не дышит самостоятельно. И у него все еще серьезные травмы на теле. Как вы уже знаете, он перенес несколько операций, чтобы устранить насущные проблемы в своем организме, и мы следили за заживлением. Однако есть несколько ран, которые заживают не так хорошо, как следовало бы.

— Что это значит для моего отца? — Слезы слегка затуманивают мне зрение, но я сдерживаю их.

Не плачь. Плач — удел слабых. Я должна быть сильной ради папы.

— Ему понадобится пара ревизионных операций. Период заживления не должен быть слишком долгим, но пройдет еще пара недель, прежде чем он сможет отправиться домой.

— И какие у него планы насчет возвращения домой? — Я тяжело сглатываю, пытаясь прогнать комок в горле.

— Мы можем поговорить об этом, когда приблизимся к назначенной дате, но, скорее всего, ему понадобится сиделка на несколько недель после того, как мы его выпишем. Будет много физиотерапевтических процедур, и мы будем проводить постоянные тесты, чтобы убедиться, что его мозг все еще в порядке.

Я киваю, пытаясь переварить всю информацию, не сходя с ума. Все это будет нелегко, но я не потеряла папу. Это самое главное. Он жив, и он все еще со мной.

Я вытащу его из этой гребаной жизни, пока она его не убила.

Доктор Майклс прислал мне по электронной почте более подробный документ о папе, прежде чем отвести меня обратно в палату. Я на мгновение останавливаюсь в дверях, наблюдая, как он безучастно смотрит в телевизор на стене.

Через несколько секунд я делаю глубокий вдох и захожу в комнату. Я изображаю яркую улыбку на лице, закрывая за собой дверь, прежде чем повернуться к папе. Он медленно моргает, глядя на меня, дыхательная трубка все еще у него в горле.

Я пытаюсь сдержать слезы, когда сажусь рядом с его кроватью и беру его хрупкую руку. Синяки под татуировками становятся желтыми, но они все еще там, как напоминание о нанесенных ему побоях. Я пытаюсь заговорить, но не могу. Боюсь, что если я открою рот, то начну реветь.

Папа сжимает мою руку, проводя большим пальцем по тыльной стороне. Я улыбаюсь ему и поднимаю руку, чтобы вытереть слезу, прежде чем она успеет скатиться.

— Привет, — говорю я мягким голосом, когда сжимаю его руку в ответ. — Ты выглядишь так, будто знавал дни и получше. Что я тебе говорила о том, что нельзя в твоем возрасте бегать повсюду, как бандит?

Папа закатывает глаза, уголки его рта подергиваются вокруг дыхательной трубки. Он пытается пожать плечами, но морщится от боли.

— Тебе не нужно ничего делать, кроме как отдыхать. — Я улыбаюсь и наклоняюсь вперед, мои локти опираются на его кровать. — Хотя нам действительно есть, о чем поговорить.

Его голубые глаза изучают мои, а бровь слегка приподнимается. Я вижу вопрос в его глазах, и хотя я не знаю, как снова поднять с ним тему ухода из мафии, я должна это сделать.

По крайней мере, он не сможет спорить со мной, если у него в горле будет трубка.

Как бы мне ни было неприятно видеть папу в таком состоянии, я знаю, что он хотел бы, чтобы я нашла юмор в этой ситуации. Нет ничего, что он любит больше, чем немного черного юмора.

— Папа, ты знаешь, что мы должны покончить с этим дерьмом. Я работаю над тем, как нас вытащить. У меня поступило немного денег. Деньги, за которыми мафия не придет. Мы наконец-то сможем уехать. Ты сможешь уйти на пенсию, а я начну строить курорт, о котором всегда мечтала.

Папа качает головой, его глаза сузились. Я смотрю на него и вздыхаю. Это будет еще одна тяжелая битва с ним.

— Я знаю, что вы с Алессио были лучшими друзьями с