Нет, пока что я не готова отпустить сына дальше вытянутой руки. Так что всё к лучшему. Мы с ним вместе, и это главное.

Воспоминания о разлуке, испытанной сегодня, прокатываются по телу волной холодного пота.

Ничего. Сын у меня на руках, значит, всё хорошо. Никто не отбирает его у меня.

Нервное напряжение выходит слезами.

Сейчас можно. Никто не видит. Главное, ОН не видит. Всхлипываю над своим малышом. Паша уже закрыл глазки. Движения маленького ротика, обхватившего грудь, становятся все более редкими. Ещё пара минут, и он заснёт.

Через пять минут перекладываю Пашу в люльку и разминаю спину.

Хорошо хоть к детской примыкает отдельная ванная комната. Хочется верить, что, если бы это было не так, Лев бы не запер нас тут.

Но я уже ни в чём не уверена.

Зачем мне вообще приспичило делать замки в каждой двери? Дурацкая была идея. Просто, когда в доме много обслуживающего персонала, хочется иметь возможность закрыться при необходимости.

Иду в ванну и освежаю лицо прохладной водой. В душ решаю не лезть. Сменной одежды у меня всё равно нет. Лев не дал собрать вещи.

Мой сотовый, оставленный в сумке с детскими вещами, пропал. Легко догадаться, у кого он сейчас.

Ни зубной щётки, ни расчёски. У меня совсем ничего с собой нет.

Скидываю с ног мягкие туфли на плоской подошве, в которых приехала, и забираюсь с ногами в кресло. На мне джинсы для беременных с тянущимся поясом и хлопковая блузка. Вполне комфортная одежда. Накидываю на плечи детский вязаный плед и зеваю.

Несколько часов дремлю в кресле, свернувшись клубочком, как кошка. Потом просыпается Паша и снова требует грудь.

Кормлю его, клюя носом. Глаза совсем слипаются от усталости. А когда перекладываю заснувшего малыша в люльку, всё-таки сажусь на ковёр. Руки и ноги уже затекли. Очень хочется их вытянуть.

Опускаюсь спиной на мягкий ворс и с наслаждением потягиваюсь. Блаженство.

Не так уж и жёстко.

Стягиваю с кресла плед и укрываюсь им. Поворачиваюсь набок. Подкладываю под голову руку и широко зеваю.

Я обязательно со всем справлюсь.

Погружаюсь в тревожный сон. Страхи не отпускают. Всё время чудятся чьи-то шаги рядом. Выныриваю из сна, пугаюсь, что Паша исчез. Кидаю быстрый взгляд на его кроватку и успокаиваюсь.

Сын на месте. Мне снова показалось.

Потом сон смешивается с явью. Сквозь пелену сна я слышу шаги. Хочу открыть глаза и проверить, на месте ли Паша, но не выходит. Усталость взяла своё.

Во сне надо мной склоняется Лев. Он грустно вздыхает и поднимает меня на руки. Обвиваю шею мужа руками и прижимаюсь к его груди. Я что, опять заснула на террасе?

- Пойдём-ка в спальню… - шепчет муж мне на ухо.

- Пойдём… - шепчу я в ответ.

Лев несёт меня на руках, а потом опускает на кровать. Не открывая глаз, поворачиваюсь набок. Как же я устала. Сил совсем нет.

Рядом прогибается матрас. Наверно, муж тоже ложится спать. Подтягиваюсь ближе, утыкаясь носом в его плечо. Я люблю так спать. Пахнет любимым мужчиной, и замёрзший нос можно погреть.

Лев накрывает мои плечи одеялом и притягивает ещё ближе.

- Моя Сонечка… - шепчет он где-то рядом с моим ухом.

- Твоя, конечно, спи давай, - ворчу я сонно и тут же проваливаюсь в глубокий сон.

Мне снятся лабиринты из дверей с замками, лифты и пустые детские коляски. Непонятные, тревожные образы.

Просыпаюсь резко и с тяжёлым сердцем. Словно из ледяного колодца вынырнула.

Открываю глаза и щурюсь от яркого света. Солнце уже заглянуло в неплотно зашторенное окно.

Уходит минута, чтобы понять, где я нахожусь. В своём доме, но вовсе не на ковре, на котором заснула. Я в спальне Льва. В нашей старой супружеской спальне.

Подкидываюсь на трясущихся руках. Бешено кручу головой из стороны в сторону.

Моя суета будит мужчину, спящего рядом.

Бессовестный бывший муж сонно моргает, пытаясь сфокусировать на мне взгляд.

- Какого чёрта я тут делаю? – рычу я на Льва и бью его кулаком в грудь, что есть сил. – И где мой сын?

31

Лев не защищается от удара. Позволяет моему кулаку врезаться в свою голую грудь, и даже не морщится.

В его сонных голубых глазах абсолютное спокойствие. Какое-то даже смирение.

Это только сильнее выводит меня из себя.

Нельзя предать человека, а потом смотреть на него таким добрым, проникновенным взглядом! Это коробит, выворачивает душу наизнанку.

Не могу выдержать этого дикого несоответствия. Невыносимо настолько, что меня просто взрывает яростью.

Кидаюсь на Льва, луплю его кулаками по груди снова и снова. Хочу стереть с его лица спокойствие. Мы враги! Пусть ведёт себя как враг! Между нами может быть только боль и холод. Пусть засунет свои проникновенные, чуткие взгляды в жопу!

Каждый мой удар слабее предыдущего. Силы кончаются вместе с запалом. Не знаю, что чувствует Лев, но мои ладони уже болят. Я ведь не шутила, била не понарошку.

А он вдруг обхватывает меня руками и крепко прижимает к себе. Задыхаюсь от возмущения и пытаюсь отодвинуться, но высвободиться из этого капкана не выходит. Лев держит крепко. Одной рукой давит на мою спину, другой – на затылок. Так что я могу только беспомощно сопеть в горячую кожу его голой груди.

Душный, дурманящий запах кружит голову. Лев пахнет чем-то, что мне только что снилось: воспоминаниями о счастье, возбуждающей нежностью. Чем-то, для чего не осталось места в сегодняшнем дне.

- Тише, Соня, тише, - торопливо шепчет он мне на ухо – Ты разбудишь Пашу. Он здесь, рядом с нами, не шуми, пожалуйста.

Пытаюсь покрутить головой, чтобы увидеть сына, но Лев всё ещё крепко держит, мешая двигаться.

Раздражённо соплю в его грудь, пытаясь справиться с участившимся дыханием. Сердце бьётся о рёбра так сильно, что, уверена, бывший муж прекрасно чувствует это через ткань моей блузки. Настолько плотно мы прижаты к друг другу.

- Я успокоилась, отпусти, - требую я.

Какое там? Просто если Лев продолжит касаться губами моих волос, то придётся вцепиться ногтями в его глаза. А может, и сразу в сердце.

Лев зарывается носом в мои волосы, шумно вдыхает и, наконец, отстраняется.

Разжимает хватку, давая мне возможность отодвинуться и вдохнуть полной грудью.

Кручу