Я могу пережить жестокое обращение и угрозы. Выстоять. Перетерпеть.

Но как не сломаться под напором обожания, горящего в глазах Льва? Оно утягивает меня в пропасть. Ломает стену между нами. Нельзя ненавидеть того, кто смотрит на тебя, как заблудившийся в пустыне на оазис.

- Мы враги, - неуверенно шепчу я в губы бывшего мужа.

- Как скажешь, Соня, - низкий мягкий голос Льва дёргает за какие-то потаённые струнки, заставляет нервничать.

- Как скажешь… - повторяет он, наклоняясь ещё чуть-чуть.

33

Задерживаю дыхание, готовясь к тому, что почувствую сейчас губы Льва на своих. Каменею.

Но ничего не происходит.

Точнее, не происходит того, чего я жду.

Лев отстраняется. Откатывается в сторону и встаёт с кровати. Бросаю на него удивлённый взгляд, но тут же отвожу глаза.

Бывший муж привык спать голым и сегодня не стал изменять своим привычкам. Взгляд цепляется за стояк, свидетельствующий о том, что Лев очень рад видеть меня в своей постели.

Чёрт.

- Поспи ещё, если хочешь, - велит Лев, доставая из шкафа чистые боксеры и натягивая их на свою задницу. – О Яне не волнуйся. Её нет в доме. Пришлось принять к ней более жёсткие меры.

Лев морщится, как от зубной боли.

Меня вдруг кусает абсурдная тревога за эту подлую предательницу. Может, хорошим человеком она и притворялась, а вот зависимости были самыми настоящими.

- Сорвалась? – спрашиваю я.

- Да, - упавшим голосом отвечает Лев и уходит из спальни, оставляя меня одну со спящим ребёнком.

Я одновременно и хочу, и не хочу знать о любовнице бывшего мужа. Ругаю себя. Мне должно быть совсем плевать. Я имею право даже желать ей плохих вещей.

Но мне почему-то не хочется, чтобы девушка пропала. Она ведь к этому и идёт. А жизнь важнее измен и разводов. Пусть живёт. Может, через годы поймёт, как подло поступила. Пусть живёт ради своего ребёнка.

Пусть этот малыш от моего бывшего мужа. Я не могу обижаться за это на ребёнка. Я виню во всём Льва и Яну. Но и им не желаю гибели.

Яна и так пропащая душа. Её жизнь не будет сладкой, даже если она образумится. Нет никакого смысла мстить ей.

А для мужа у меня приготовлена шикарная месть.

Я стану счастливой без него. Не назло. Не для того, чтобы доказать ему что-то.

Я просто забуду о его существовании. Разлюблю. Уже разлюбила.

Не жду, что он будет кусать локти или ещё что-то в этом роде. Мне это не нужно. Просто сосредоточусь на своей жизни. На офигенной жизни, разумеется.

Я высокого о себе мнения и никогда не страдала комплексом неполноценности. Быть моим мужем – ценность. Льву повезло, что я его выбрала.

После развода я исключила его из людей своего круга. Только и всего. Он больше не мой. И я искренне считаю, что это главный проигрыш в его жизни.

Он не заставит меня передумать. Рано или поздно я уеду из этого дома вместе с сыном.

Он не станет снова моим мужем. Я не прощаю предательства. Никаких вторых шансов.

Я верю в это или хочу верить?

Червячок сомнения всё же грызёт изнутри. Вспоминаю, как Лев смотрел на меня буквально только что, и во рту пересыхает.

Почему я не могу приказать своему телу не реагировать на бывшего мужа? Почему не могу сделать своё сердце таким же холодным, как разум?

Я. ЕГО. НЕ ЛЮБЛЮ.

Повторяю это вслух снова и снова. Шепчу как молитву.

У меня будет другая жизнь. Счастливая. Без него.

Я смогу. Я справлюсь.

Меня ломает. Из глаз бегут слёзы, а тело трясёт от рыданий.

Так ведь нечестно! У меня должен быть выбор! Должен!

Прячу лицо в ладонях и прижимаю колени к груди. Может, если пореветь, станет легче?

Закусываю ладонь и даю волю эмоциям. Плачу беззвучно. Почему всё сложилось так? Что я сделала не так? Была недостаточно внимательной ко Льву? Слишком часто настаивала на своём?

Почему муж решил изменить мне? Почему наша семья не оказалась для него достаточной ценностью?

Неужели так не бывает, чтобы люди были верны друг другу? Я ведь любила его и даже не думала о других.

Я и сейчас не думаю. Не могу представить себя с другим мужчиной.

Всё это так давит на меня. Опустошает. Я плачу до тех пор, пока не кончаются силы, а потом засыпаю.

А когда просыпаюсь от хныканья малыша в кроватке, чувствую, насколько окаменела грудь, полная молока. Как непривычно. Моё тело теперь совсем другое.

Меняю Паше подгузник, перекладываю к себе и даю ему грудь.

Минуты наедине с ним, как глотки чистого воздуха. Я успокаиваюсь и расслабляюсь. Нет никого прекрасней этого крохотного мальчика.

Он такой красивый. Невозможно не влюбиться.

Целую маленькие пяточки и ладошки. Ногти на крохотных пальчиках нужно подстричь, но на меня накатывает паника, когда я думаю об этом. К такому в школе для беременных меня не готовили.

Кидаю взгляд на зеркало на стене. В нём отражается стена над изголовьем кровати. На обоях всё ещё красуется ярко-красная надпись «козёл», которую я старательно вывела своей помадой.

Лев так и спит под ней, что ли? Ему настолько плевать?

Дверь открывается, и я сжимаюсь. Пытаюсь прикрыть рукой сына, когда в спальню заходит Лев.

Я могу храбриться сколько угодно, но он дико напугал меня в квартире Роберта.

Лев подходит ближе и садится на край постели рядом с нами.

Паша ещё ест, и я не могу никуда дёрнуться. Мы с малышом слишком уязвимы. Не можем защитить себя.

Для этого и нужен отец. Лев должен был быть нашим защитником, а не угрозой.

Я даже не поднимаю на него глаз. Игнорирую его присутствие.

Стискиваю зубы, когда Лев нежно гладит сына по голове и спинке.

- Скажи, ты спал с Яной в нашей постели? – спрашиваю я.

Не выдерживаю.

Я снова и снова убеждаю себя, что мне на всё плевать, и не нужно опускаться до выспрашивания подробностей неверности Льва. Но вопросы вырываются будто сами собой. Просто незнание жжёт изнутри. Белые пятна крутятся в голове и начинают больше походить на чёрные дыры, о которых я думаю снова и снова.

- Сонь, я не спал с ней ни разу, кроме того случая в гостинице, - устало отвечает Лев. – Я и тогда не понял, как это произошло.

- Прекрати, не смей вешать