В зеркале рядом с лифтом ловлю своё отражение: щеки подозрительно розовые, глаза блестят слишком ярко. Я нервно поправляю волосы, пытаясь отвлечься от внутренней дрожи.
Там всё ещё вибрирует от того короткого взгляда мне вслед. Такое ощущение, что он поставил на мне какую-то невидимую отметину, которую теперь носить придётся на себе. Горячую и ледяную одновременно.
«Ну вот, Лиза, давай, делай вид, что всё нормально. Просто зашла за инструкциями, ага. Размытые границы с начальством — это худшее, что может быть! Ты чуть не смешала работу и то, что вообще не должно касаться работы. Очнись давай! Он начальник, а не твоя школьная любовь с задней парты. Тебе поручили временно быть его секретарём и только, так что хватит краснеть.»
Возвращаюсь на первый этаж, который встречает меня обычным офисным гулом: шаги посетителей через турникеты, телефонные звонки, тихие смешки у лифта. Привычная атмосфера помогает наконец взять себя в руки.
Юлька сразу выстреливает навстречу вопросом:
— Ну, как там наш великий и ужасный генеральный? Сказал, что без тебя корпорация рухнет?
— Сказал, что в шторм я держусь на двух ногах, а не падаю на четвереньки, — сухо сказала я. — Видимо, это теперь моя главная должностная обязанность.
Почему-то Юльку мой строгий ответ смешит так, что она буквально сползает под стойку. В итоге даже охранник у турникета, глядя на нее, начинает кашлять в кулак.
Маргоша сидит неподалёку, откинувшись на спинку кресла, как королева, которой всё вокруг давно надоело. Пальцы лениво листают телефон, ноготь стучит по экрану в такт её «равнодушию».
— Быстро ты, Лиза, карьеру строишь, — небрежно замечает она, даже не удостоив меня взглядом. — И главное — не по должностям, а по мужчинам. Осталось только весь совет директоров обработать, и будет полный набор.
— Осторожней, Марго, — вставляет Юлька с самым невинным видом, вылезая наконец из-под стойки. — А то ещё подумают, что ты завидуешь всерьёз.
Маргоша издаёт презрительный смешок, качает ногой на каблуке и лениво добавляет:
— Пф-ф… было бы чему завидовать! Я просто поражаюсь тому, как некоторые умеют продвигаться по службе альтернативными способами. Для этого, знаешь ли, нужна особая… гибкость.
Фраза звучит легко, как невинная констатация, но в каждом слове слышится ядовитое «ну ты и шлюха!»
Я глубоко вздыхаю и делаю то, что умею лучше всего — ухожу в работу, чтобы не отвечать.
Весь день проходит в каком-то странном режиме.
Перед тем, как временно “переехать” в приемную десятого этажа, я сначала разгребаю собственные дела: разношу документы, отвечаю на звонки, помогаю с пропусками, и всё это под аккомпанемент постоянных взглядов. Коллеги будто играют в молчаливую игру «угадай, что между Лизой и генеральным».
Ближе к вечеру снова оказываюсь в его кабинете с папкой документов, которые нужно подписать до завтрашнего утра: счета, перепроверенные договоры и список звонков за день. Обычная рутина, ничего героического… пока он внезапно не встаёт из-за стола.
При его приближении я машинально делаю шаг назад, но он невозмутимо говорит:
— Давайте пройдёмся.
Пройдёмся?
У меня в голове резко пустеет.
Мы спускаемся из его кабинета в приемную вместе. Батянин идёт первым, я — чуть позади, стараясь не споткнуться о собственные ноги. Впереди всего лишь один пролёт лестницы, но у меня ощущение, будто это марш-бросок. Шаги его звучат глухо и уверенно, а в каждом движении ощущается хищная пластичность мужчины с хорошо натренированным телом.
Я ловлю себя на том, что смотрю на его широкую спину слишком внимательно, любуясь атлетическими очертаниями. Его фигура реально завораживает своей силой.
У двери он привычным движением придерживает створку. Сразу видно, что это для него естественно — учтиво пропускать женщину вперед, как в каком-нибудь светском обществе. И почему-то эта простая деталь меня поражает особенно. Генеральный директор, человек, к которому весь офис боится лишний раз подойти, просто спокойно ждёт, пока я пройду…
Сердце сладко сжимается от этой мысли. Прямо как у школьницы, а не у взрослого человека с детьми.
В лифте мы остаёмся вдвоём. Металлические двери закрываются, и мир будто обрезает все лишние звуки. Замкнутое пространство давит тишиной. Я стараюсь смотреть на панель с кнопками, но всё равно чувствую его присутствие слишком близко.
Батянин стоит рядом, плечом почти касаясь моего.
— Раз вы теперь сидите в моей приёмной… — вдруг произносит он, — то учтите: это не просто стол и телефон. Это порог, через который идут все, кто пытается добраться до меня. Первый барьер. Если вы не удержите его, я не смогу нормально работать. А секретарь, который не знает правил, опаснее любого врага. Поэтому слушайте внимательно.
Я с готовностью киваю, уставившись на него в ожидании советов. Батянин слегка поворачивает голову, и у меня всё внутри вздрагивает.
— Совещания согласовывайте через Виктора Сергеевича, как я и говорил, — продолжает он. — Но не подтверждайте ничего наобум. Лучше перепроверьте дважды. Если кто-то спрашивает, где я, отвечайте только «занят». Детали всегда оборачиваются против того, кто их сказал. Если что-то срочное, не бегите сразу ко мне. Сначала убедитесь, что это “срочно” не только по словам того, кто звонит.
Он выдает советы размеренно, словно на ходу расставляя фигуры на шахматной доске.
— И главное, помните: в приёмной вы не просто секретарь. Вы фильтр. От того, кого пропустите и кого задержите, иногда зависит больше, чем от целого отчёта. Всё ясно?
— Да.
Двери вип-лифта разъезжаются мягко, без звука.
Перед нами открывается коридор, ведущий к отдельному выходу на парковку. Здесь дежурит свой охранник — строгий, молчаливый, не такой, как у турникетов.
Батянин идётк этому выходу чуть впереди, не сбавляя шага, и я немного теряюсь: закончилась здесь наша “прогулка с инструкциями” или нет?
Приходится деликатно кашлянуть и сказать:
— Андрей Борисович… мне нужно сумку забрать. Она осталась под стойкой.
Он останавливается, поворачивает голову и бросает на меня короткий взгляд. Потом кивает.
— Пойдёмте.
И это «пойдёмте» означает не «идите», а именно «мы идём вместе». Он даже не раздумывает, а поворачивает обратно, и мне остаётся только идти рядом, изнывая от неловкости.
Вип-лифт стоит чуть в стороне от турникетов, но нас отлично видно. Мы выходим вдвоём, и этого достаточно: десятки глаз поднимаются одновременно.
Весь первый этаж замирает на секунду. Так всегда бывает, когда в холле появляется генеральный, да еще и идет нестандартным путем.
Собирающиеся домой менеджеры у стойки ресепшена притихают. Кто-то изображает бурную деятельность в духе: «мы ничего не видим, рабочий день окончен». Но глаза-то у всех блестят.
Маргошу аж передёргивает от моего соседства с Батяниным. В принципе, я ее злость понимаю: девушка годами носила юбки покороче, каблуки повыше, строила глазки генеральному, а результат — ноль. И теперь её ревность проглядывает даже сквозь натянутую маску равнодушия.
Зато Юлька, как обычно, еле сдерживает ухмылку.
Я нервно ускоряю шаг, словно действительно спешу, а не бегу от их взглядов. Батянин идёт рядом до самой моей стойки, спокойный и невозмутимый. Словно и правда лично проводил меня… за сумочкой.
Хватаю ее и подстраиваюсь под его шаг.
— Завтра согласуйте встречу с Радимовым. Уточните, свободна ли у него вторая половина дня, — говорит он.
— Поняла, — киваю я.
Мы доходим до парковки. Его машина ждёт у выхода, чёрная и строгая, как всегда. Я сворачиваю к остановке с корпоративной маршруткой, а он — к своему водителю. И всё это на глазах у сотрудников, которые выходят следом.
Слышу, как позади Юлька давится смешком в ответ на невнятное шипение Маргоши. Наверное, опять драконит ее триггеры на тему того, как «Лиза ходит с боссом под ручку».
Я не оборачиваюсь. Просто иду дальше.
Но внутри — сладкая дрожь и ватные колени. И ясная мысль: завтра весь офис будет обсуждать не отчёты и не планы, а мою походку «под ручку с генеральным». Отличное начало для временной секретарши, ничего не скажешь.
