Он шепчет:

- Я о тебе думаю.

Черт. Черт!

В этот момент, когда кажется, что я потеряла саму себя, дверь открывается и черноту комнаты режет острый луч света.

Я съеживаюсь от страха и льну к Тимуру. В дежурку не входят пациенты или сестры - значит, врач. Кто сегодня еще дежурит? Роман?!!

Эккерт тут же наваливается на меня всем телом и натягивает одеяло.

- Есть кто? - доносится знакомый голос.

- Я, - говорит Тимур хрипло. - Денис, не свети, я сплю. Что случилось?

Денис Комиссаров?!

К горлу подступает паника. Какой ошеломляющий стыд!

- А, ты же после операций, сорян, бро. Не хочу домой ехать. Там слишком уныло и есть нечего.

Я впиваюсь в плечи Эккерта пальцами, стараясь слиться с ним воедино.

- Иди в ординаторскую, я хочу поспать, - злится он. - Обход в шесть.

- Я там и был, меня Ромыч выжил. Смотрит про маньяков, псих, мать его. Как ты с ним рос? Вот что хочешь, то и думай, а ему бы психиатра посетить не помешало.

- Тогда - в мой кабинет. Или к сестрам, у них всегда есть что-то пожрать.

Денис закрывает за собой дверь.

- Сам иди в свой кабинет, у тебя диван неудобный. Все, молчу, спи.

Мы оказываемся в темноте втроем. Раздаются шаги.

Я опасаюсь, что Дэн моментально вычислит меня по оглушающему биению сердца. Но, видимо, оглушает оно лишь меня. Повозившись у соседней кровати, Денис вытягивается на ней.

Становится тихо. И темно.

Лишь крошечный квадратик света на стене от экрана его мобильника.

Эккерт всюду. Запах лаванды теперь навсегда заякорится у меня с сексом. Сейчас к нему примешаны наши ароматы. Я не знаю, как Денис может не почувствовать.

Спустя пару минут я понимаю, что еще немного, и онемеет рука. Напрягаюсь. Тимур приподнимается, давая мне устроиться удобнее, и вновь закрывает собой. Теперь он распределяет свой вес таким образом, чтобы не давить на меня.

Тишина, вдохнуть страшно.

Эккерт просто огромный.

Я лежу с широко открытыми глазами, прижавшись к нему так, как никогда не прижималась ни к одному мужчине. Его тело горячее, твердое. Кровь в моих венах бурлит.

Тимур неспешно меня поглаживает. Водит пальцами. Его грудная клетка плавно двигается. Я отчетливо ощущаю бедром каменную эрекцию. Не отодвинуться же ни на сантиметр. Слишком опасно.

Становится жарко.

На моих губах вкус его желания, нетерпения и поцелуя. Сама возможность такого исхода не укладывается в голове. Создает из мыслей хаос.

Спустя минут двадцать его пах все такой же твердый, и это явная угроза.

Эккерт просто лежит рядом и хочет меня.

Когда мобильник Дениса гаснет, тьма окончательно поглощает комнату.

Тимур притягивает меня ближе - крепко и легко, словно новую игрушку. Его рука по-прежнему мягко скользит по моему животу.

Поглаживает.

И смеяться мне больше не хочется.

Глава 21

Долгое время я остаюсь пленницей собственной паники. Она давит на грудь, звенит в ушах.

Денис безостановочно вертится. Я не шевелюсь, подстроив дыхание под ритм Эккерта, что непросто, потому что дышит он медленнее меня. А еще мне ужасно хочется чихнуть. Почему-то это желание возникает во всех неуместных ситуациях.

Каждый раз, когда кажется, что Комиссаров уснул, он ложится на другой бок, включает телефон или вздыхает.

При этом я ежесекундно жду сигнал от Анны Никитичны. Если что-то случится - мне придется натянуть футболку, придать лицу каменное выражение и идти спасать пациентов.

Пусть Денис думает, что хочет.

Господи. Ну почему?

Держитесь, птенчики, вы сильные!

Тимур не слишком удобно сгорбился, чтобы закрывать меня. Ему явно тесно, хотя я уступила семьдесят пять процентов одноместной кровати. А еще мне кажется, что он в любой момент может заскучать и выдать меня, поэтому для верности я крепко держусь за его плечо. Сжимаю.

В какой-то момент тяжелая рука Эккерта на моем животе замедляется, а потом замирает вовсе. Если бы не эрекция, я бы подумала, что он заснул. Понятия не имею, могут ли они спать с ней. Из курса анатомии всем известно, что в норме здоровый мужчина испытывает до шести эрекций за ночь. Как правило, в фазе быстрого сна.

Но сейчас это явно не спонтанная история.

Время тянется.

Разгоряченное тело начинает остывать, а вот от груди Тимура продолжает исходить тепло. Я никогда не спала с кем-то и чувствую себя странно. Он слегка меняет положение, переворачиваясь на спину и одновременно подтягивая меня к груди. Кровать слишком узкая для нас двоих, и я подчиняюсь.

Мы лежим, словно семейная пара, чудовищное количество времени. Тимур поглаживает мою поясницу, я пытаюсь раствориться в воздухе. Слушаю ритм его сердца.

Как будто ускоренный? Жаль, не засечь время.

Хотя какая разница! Внутри все снова и снова обмирает.

Дыхание Дениса становится глубже. На пару минут я обращаюсь в слух, а потом медленно тянусь за футболкой. Нашариваю ее смятой у стены. Натягиваю. Осторожно перелезаю через Тимура.

Черт.

Он нехотя размыкает объятия.

Черт!

Я нащупываю ступнями обувь. В потемках сую ноги в кроксы Эккерта - они огромные! Со второй попытки получается найти свои.

На цыпочках я выбираюсь из дежурки и быстро крадусь к раздевалке. Закрываю дверь плотно, для верности подпираю спиной и, зажмурившись, даю волю эмоциям.

Тело снова и снова сотрясает дрожь. Голова кружится от перенапряжения. Я опускаюсь на корточки и сжимаю виски. Внутри столько чувств и противоречий, что на части разрывает.

Наш первый поцелуй состоялся в баре в пятницу.

Эккерт угостил меня коктейлем и рассказал о том, как чуть не опоздал на самолет неделю назад. «Ну знаешь, перелет на конференцию в Мюнхен». Он был чертовски пьян, а я прекрасно знала, что никаких конференций с участием наших первокурсников ни в Мюнхене, ни где-то еще в мире не было.

В компании Тимура было неуютно, но я старалась вести себя как все и смеялась. Он сказал, что самолет задержали, потому что они с семьей засиделись в кафе. «Эккерты всегда получают, что хотят». Придурочный тост оборзевшего мажора.

Однако мы чокнулись. Сделали по глотку. Он потянулся и стал целовать меня. При всех.

Эккерт выбрал ту, кто составит ему компанию ближайшей ночью.

Тогда я не влепила Тимуру пощечину, не решилась. Промолчала, улизнула в туалет, а потом позвонила папе и попросила меня забрать. Поскорее, пожалуйста! Мне было восемнадцать, я была неопытна и напугана. Прошло двенадцать лет - все эти годы я вкалывала как проклятая, и.... ничего