На листочках мелким почерком были наброски песен. Я никогда не читала, что он пишет. Мне хотелось услышать уже готовый вариант. Помню, когда он доводил песню до идеала, то всегда звал меня, чтобы я оценила его труды. Это было лучшее время.

– Как же мне тебя не хватает, братик, – прошептала я, проведя пальцами по ровным строчкам. – Ты хотел, чтобы о моем таланте говорил весь мир. Так и вышло. Меня любят, как когда-то любили тебя. Я сделаю все возможное, чтобы ты мог мной гордиться.

Закрыв глаза, я представила, как Оливер сидит рядом, говорит слова поддержки, обнимает за плечи.

Единственное, что у меня осталось. Мечты и воспоминания.

На следующее утро, перед тем как отправиться домой, я заехала туда, где не появлялась долгие пять лет. Мне было страшно снова оказаться здесь. В конце концов, это место меня едва не убило.

Кладбище встретило меня гробовой тишиной. Лишь шум ветра и карканье ворон нарушали царящее вокруг безмолвие. Пасмурное небо, словно тяжелое серое полотно, нависало надо мной. Мокрые от росы листья блестели, отражая тусклый свет. Я медленно шла по узкой тропинке между рядами старых, поросших мхом надгробий. Каждое имя, высеченное на холодном камне, казалось, шептало забытую историю. Воздух был пропитан запахом сырой земли и увядающих цветов.

Я недолго искала нужную могилу и наконец увидела ее, скрытую за густым кустом бузины. С высокого памятника на меня смотрел такой молодой и такой счастливый Оливер. У надгробия было много цветов, плакатов со словами благодарности за его песни, фотографий с концертов. Я опустилась на колени и тихо прошептала:

– Привет, братик.

Тишина, окружающая меня, вдруг показалась еще более глубокой, еще более пронзительной. Из глаз хлынули слезы.

– Я так виновата перед тобой, Оли. Ради меня ты поехал в город. Это так ужасно. Я нашла твое письмо. Спасибо тебе. Я борюсь, братик. Мне уже не так тяжело. В моей жизни появился тот, кто не дает мне все бросить. Его зовут Итан. Он бы тебе точно понравился. Думаю, вы даже смогли бы стать друзьями. Мне кажется, я уже люблю его, хоть мы и встречаемся всего несколько недель. Он потрясающий. С ним мне не страшно.

Стало легче дышать.

Я провела рукой по красивому улыбающемуся лицу Оливера.

– Прости, Оли, – прошептала я, – Надеюсь, ты видишь, как я стараюсь. Я живу и счастлива, по-настоящему счастлива, хотя и с болью в сердце… Надеюсь, когда-нибудь она утихнет.

Я положила на могилу небольшой букет полевых цветов, собранных в поле по дороге. Оливер часто дарил мне такие. Я знала, что он навсегда останется в моем сердце, но теперь боль от его потери перемешалась с теплотой воспоминаний и предвкушением новой жизни. И пусть мы оба представляли ее по-другому, все сложилось так, как сложилось.

Я долго сидела там, на холодной земле, рассказывая Оливеру о своей жизни, о своих чувствах. Солнце наконец пробилось сквозь тучи, осветив его имя. Лучи упали на фотографию, и на секунду мне показалось, что он вправду мне улыбнулся. Я вспомнила его смех, песни, подколы. А еще бесконечную доброту и заботу. Брат хотел видеть меня счастливой. И я буду стараться. Для него. Для себя. Для Итана.

Встав с колен, я аккуратно убрала опавшие листья с цветов, поправила плакат с его фотографией, в последний раз посмотрела на могилу и, оставляя позади грусть, медленно направилась к выходу с кладбища.

Глава 9

– Расскажите о самом ярком моменте, связанном с Оливером.

– Это день, когда он познакомился с продюсером, – улыбнулась я. – Оливер с детства был талантливым. Родители подарили ему на пятнадцатилетие установку, с помощью которой можно было записывать песни. Перед тем как ему позвонили с предложением, в Сети уже было больше двадцати его композиций. В тот самый день Оли, как обычно, сидел в своей комнате, а я была рядом и слушала, как он поет. Раздался звонок, и он не ответил, но на другом конце провода не собирались так просто сдаваться. В итоге он разозлился и взял трубку. Сначала ему хотелось накричать на собеседника, но стоило услышать предложение, как он замер. Я никогда не видела его таким взволнованным. Руки затряслись, щеки покраснели. Это выглядело забавно, буду честна. Завершив разговор, Оливер завопил на весь дом о предложении, которое ему только что сделал какой-то известный продюсер. Я была очень за него счастлива и гордилась тем, что он мой брат.

– Хотели бы вы вернуться в тот день?

– Еще несколько недель назад я бы отдала все на свете, чтобы оказаться в прошлом.

– А что сейчас?

– Прошлое должно оставаться в прошлом, я это поняла. Я никогда не забуду Оливера и всегда с теплотой буду вспоминать моменты, проведенные с ним. Но нужно двигаться дальше. Я хочу, чтобы он гордился мной. Большего мне ничего не надо.

В Нью-Йорк я вернулась совершенно разбитой. Так всегда случалось после встречи с родителями. Мне было грустно уезжать из родительского дома, ведь там прошло все наше с братом детство. Там я была счастлива. Но реальность такова, что мне двадцать пять и детство давно прошло.

С Итаном мы встретились вечером того же дня.

– Детка, как я скучал, – произнес он, когда я открыла дверь квартиры.

– Детка? Ты никогда не называл меня так, – засмущалась я.

– Мы вроде вместе. Или ты успела кого-то подцепить, пока была у родителей? – Он сверкнул глазами.

– Нет. Я тоже скучала, детка, – засмеялась я и бросилась в его объятия.

– Как прошли выходные? Ты выглядишь расстроенной.

– Просто тоскую по маме с папой. Но теперь ты здесь, и мне намного лучше.

Мы прошли в гостиную и устроились на диване. Положив голову ему на грудь, я думала о том, как бы к Итану отнесся Оли. Они наверняка могли бы стать друзьями.

– В моей комнате был тайник, – начала говорить я, слушая его ровное дыхание. – Мы с Оливером сделали его, когда мне было десять. Все эти годы там хранились мои дневники. Я захотела проверить, все ли на месте, и ты даже не поверишь, что нашла.

– Дохлую крысу? – засмеялся Итан.

– Нет, – протянула я и стукнула его в грудь. –