Мой рот продолжает свое путешествие, целуя каждый из ее мягких изгибов, пока спускаюсь ниже. Она идеальна, каждый ее дюйм. Устраиваюсь между ее бедер. Они приподнимаются над кроватью, но я прижимаю ее к себе.

— Тебе что-то нужно, сладкая? — провожу носом по ее киске, вдыхая ее аромат. Всегда такой чертовски сладкий.

— Пожалуйста, — умоляет она. Ей не нужно просить меня дважды. Зарываюсь лицом в ее киску, лижу и посасываю, пока у нее не начинают дрожать ноги и она не начинает выкрикивать мое имя в оргазме. Но я еще не закончил с ней.

— Мне нужен еще один.

На этот раз я погружаю в нее пальцы, подготавливая ее для себя. Моя девочка не разочаровывает; она дает мне именно то, о чем просил. Ее оргазм пронизывает ее насквозь, заливая мой рот. Выпиваю все до последней капли, прежде чем запечатлеть поцелуй на внутренней стороне каждого из ее бедер.

— Николай. Ты нужен мне весь.

С этими словами у меня пропадает последняя нить самообладания. Мой член умоляет меня взять ее. Встаю на колени между ее ног, желая быть связанным с ней всеми возможными способами. Прижимаю свой член к ее входу.

— Я люблю тебя, — говорю, прежде чем медленно войти в нее полностью, мне нравится, как Райли чувствуется, но ненавижу боль, которую причиняю ей.

Она ощущается как рай. Это единственная мысль, которая приходит мне в голову, когда ее киска сжимает мой член. Не двигаюсь, давая ей время привыкнуть ко мне. Понятия не имею, как держусь, но точно знаю, что не хочу причинять ей боль. Все, чего хочу, чтобы она чувствовала, — это удовольствие от моих прикосновений. Знаю, что это то, что она дарит мне.

Ей не требуется много времени, чтобы начать извиваться подо мной. Когда я не двигаюсь с места, она хватает меня за задницу, пытаясь заставить меня дать ей то, что она хочет.

— Еще, — приказывает Райли.

Я делаю именно это, входя в нее и выходя, пока мы оба не переходим грань. Когда мое тело дергается, я наклоняюсь и целую ее в губы, глубоко проникая в нее. Соединяя нас всеми возможными способами.

— Я люблю тебя, — шепчет она мне на ухо, ее нежные пальчики бегают вверх и вниз по моей спине.

— Тогда ты выйдешь за меня замуж. — Райли хихикает над моим четким приказом, заставляя свою киску сжаться вокруг моего члена, который все еще тверд внутри нее. — Райли?

— Что? Это был не вопрос. — Она смеется еще громче. Я выхожу из нее и толкаюсь обратно, заставляя ее ахнуть.

— Ты выйдешь за меня замуж, — повторяю я свой приказ, глядя на нее сверху вниз. Черт, какая же она красивая. Эти зеленые глаза, которые видят меня так глубоко, как никому не удавалось. Ее рыжие волосы разметались по моей кровати. Ее щеки все еще розовеют от удовольствия, отчего веснушки загораются.

— Николай. — Все ее лицо смягчается. — Я сделаю все, что ты захочешь, — на ее губах появляется улыбка. — Потому что, как я уже сказала, я доверяю тебе.

Я тоже доверяю ей. Доверяю ей так, как никогда не доверял бы никому другому. Именно поэтому она будет единственной, кто когда-либо получит меня целиком.

Эпилог

Райли

Годы спустя

— Надуй губки для меня, — просит сестра. Делаю, как она говорит, зная, что у меня нет особого выбора.

Или, может быть, дело в том, что это не моя битва. У нас обеих есть вещи, которых мы придерживаемся. Я не встаю у нее на пути, когда речь заходит о чем-то, связанном с гламуром, а она не встает у меня на пути, когда речь заходит о еде. Мы обе знаем свои сильные стороны.

— Видишь? — Мона подталкивает меня к зеркалу. Я не решалась воспользоваться красной помадой, но у нее медный оттенок, который подходит к моим волосам. Волосы Моны всегда были более ярко-рыжими, чем у меня, и гладкими, как шелк. В то время как мои волосы волнистые и немного непослушные, с оттенками меди.

— Мне нравится. — Наклоняюсь, чтобы рассмотреть их поближе.

Она не пользовалась чрезмерным количеством косметики. Мона умеет подчеркнуть свои собственные черты. Много лет назад я сама не была большой поклонницей макияжа. Но когда ты замужем за таким мужчиной, как Николай, он может по-настоящему потешить твое самолюбие. То, как он любит меня, сделало меня более уверенной в себе и довольной собой.

Мои веснушки больше не беспокоят меня, как и мои растрепанные волосы, которые мне и в лучшие дни трудно контролировать. К счастью, сегодня это удалось. Уверена, что к концу вечера будет сделано миллион фотографий. Я с гордостью буду стоять рядом со своим мужчиной на всех этих мероприятиях. Даже при мысли обо всем, чего он достиг, у меня на глаза наворачиваются слезы.

— Милая. — Оборачиваюсь и вижу своего мужа, стоящего в дверях нашей спальни. У него на руках наш сын. Они в одинаковых смокингах. Возможно, это самая милая вещь, которую я когда-либо видела в своей жизни.

Мы приехали в город на выходные, поэтому остановились в квартире. Чаще всего мы останавливаемся здесь. После того, как поженились, мы с Николаем пытались обзавестись собственным жильем, но моя сестра вроде как потеряла нас. Маттео тоже. Я не думаю, что Николай понимал, насколько сильно Маттео на самом деле считал его своим сыном. Это было так приятно, что открыло глаза.

После недолгих переговоров мы пришли к соглашению о некоторой перепланировке. Теперь, хотя мы все еще в некотором роде связаны, у каждого из нас есть свой этаж. С детьми здесь хорошо. В поместье все немного по-другому, но в доме есть целые крылья, позволяющие каждому из нас чувствовать себя как дома.

Сначала я не была уверена, как все сложится, но так благодарна Маттео и Моне за то, что они настояли на том, чтобы мы остались вместе. То, что наши дети растут вместе и мы часто ужинаем, сделало нас сплоченной семьей, наполненной любовью. В детстве ни у кого из нас этого не было, но мы решили иметь это сейчас и передать нашим детям.

— Ты выглядишь потрясающе. — Николай подходит и наклоняется, чтобы поцеловать меня.

— Помада! — пытается предостеречь Николая моя сестра.

Помада его ни за что не остановит. Когда он поднимает голову,