— Завтра в поход. — Я прислоняюсь к стойке, пока она разрезает буханку хлеба пополам. — Утром. Мы уходим, и я не позволю тебе отказаться.

Ава намазывает хлеб маслом и выкладывает его на противень с отстраненной улыбкой. — Я не собираюсь отступать. Я просто не могу избавиться от ощущения, что мне так много предстоит узнать, и у меня не будет достаточно времени для этого.

— У тебя будет более чем достаточно времени. Возможно, я смогу потянуть за кое-какие ниточки и выяснить, что именно было отредактировано.

— Ты сделаешь это? — Ее глаза широко раскрыты.

— Конечно. — Это и многое другое, но нет смысла говорить об этом.

Ее лицо сияет, когда она бросается ко мне и заключает в крепкие объятия. — Спасибо!

Я обнимаю ее в ответ, но отпускаю, прежде чем решу забыть об ужине и провести остаток ночи в ее объятиях. — Я не обещаю, что смогу найти то, что было скрыто, но я могу попытаться.

— Я знаю. Спасибо тебе в любом случае. — Она напевает себе под нос, намазывая чесночный хлеб сыром.

Надеюсь, она все еще будет в хорошем настроении, когда мы отправимся утром в поход.

Ава смотрит на мотоцикл на подъездной дорожке, когда солнце выползает из-за горизонта, заливая небо теплым оранжевым светом. — Ты хочешь, чтобы я поехала на этом? Когда ты вообще его купил?

Я протягиваю ей детский голубой шлем. — Я купил его сегодня утром. Доусон купил его. А теперь пошли. Шлем твоего любимого цвета.

— Откуда ты вообще знаешь мой любимый цвет?

Я пожимаю плечами и встряхиваю шлем. — Обычно ты носишь форму того же цвета. Я предположил.

Она поджимает губы, сдерживая улыбку, и берет шлем. — Я собираюсь выглядеть чертовски глупо.

Я смеюсь, когда она надевает шлем. Бретелька болтается у нее под подбородком, когда она принимает позу, прежде чем наклониться, чтобы посмотреть на себя в зеркало.

Ава ухмыляется и выпрямляется, застегивая шлем. — Я же говорила тебе, что буду выглядеть глупо.

— К тому же симпатично. — Я хватаю свой шлем с руля и надеваю его.

— Почему Доусон привез его сегодня утром?

Я перекидываю ногу через сиденье и поднимаю подножку. — Нужно было немного поработать с двигателем. Он закончил его прошлой ночью. Не собирался забирать его до этих выходных, но подумал, что тебе не помешало бы немного острых ощущений в твоей жизни.

Она фыркает, забираясь на мотоцикл позади меня. — Как будто мне этого еще недостаточно. Ты вообще умеешь водить эту штуковину?

— Да. — Я завожу двигатель, когда она наклоняется вперед и обнимает меня за талию.

Я благодарен кожаной куртке, разделяющей нас, так что я не могу чувствовать ее тело, прижатое ко мне сильнее, чем сейчас.

Ава крепко держится за меня, когда мы оставляем наш дом позади и направляемся к одной из тропинок, ведущих глубоко в лес.

Мне не терпится увидеть выражение ее лица, когда она впервые увидит гигантские деревья.

Это короткая поездка по извилистой дороге.

Когда мы подъезжаем к началу тропы, Ава выпрямляется немного выше. Она садится на мотоцикл позади меня, когда я паркуюсь. Ее бедра сжимают меня немного крепче, прежде чем она встает и снимает шлем.

— Вау!

Этого нежного шепота более чем достаточно, чтобы взять выходной.

Шлем болтается в ее пальцах, когда она запрокидывает голову. — Это потрясающе.

Массивные секвойи тянутся к небу, их зеленые листья развеваются на ветру. Над головой ярко светит солнце, когда я беру оба наших шлема и кладу их в седельные сумки.

Я беру ее за руку, переплетая свои пальцы с ее, как будто это естественно.

Она смотрит на наши соединенные руки, прежде чем снова обратить внимание на лес, и не отстраняется.

Мульча хрустит и смещается у нас под ногами, когда мы выходим на тропу.

Наши руки размахивают между нами, в то время как вокруг нас щебечут птицы.

Ава продолжает смотреть на деревья. — Не могу поверить, что секвойи становятся такими большими. Как ты думаешь, сколько людей потребуется, чтобы окружить вон того?

Я бросаю взгляд на дерево, на которое она кивает.

Ствол массивный, а корни тянутся по правой стороне тропы. — По крайней мере, человек двадцать. Может быть, больше.

Она останавливается у основания другого дерева и отпускает мою руку. Она широко раскидывает руки, пытаясь обхватить ими дерево, на которое хватило бы по меньшей мере десяти человек. Я смеюсь и достаю свой телефон, чтобы быстро сфотографировать ее.

Это то, что я никогда не хочу забыть. Даже когда наша фальшивая помолвка подойдет к концу.

Когда она снова поворачивается ко мне, улыбка сползает с ее лица. — Я бы никогда не оказалась здесь, чтобы увидеть эти деревья, если бы мне не пришлось выслеживать то, что мой ублюдок отец прятал от семьи.

Я беру ее за руку и разворачиваю к себе, прежде чем притянуть.

Она смеется, когда я обнимаю ее одной рукой за плечо. — Мы не собираемся обсуждать драму с твоей семьей прямо сейчас. Тебе нужно побыть одной.

— Я не знаю, возможно ли это. Слишком много всего происходит, и мне еще многое нужно выяснить. Я ищу информацию больше недели, и, похоже, до сих пор ничего не могу получить.

Другие люди проходят мимо нас, когда я тяну ее к краю тропы и беру ее лицо в ладони. — Я серьезно, Ава. Хватит разговоров о семейной драме. Не сегодня. Мы постараемся хорошо провести время.

— Финн, я ценю, что ты вытащил меня из дома, но я не знаю, как не думать обо всем происходящем. Такое чувство, что я не могу отключить свой мозг.

Я убираю руки от ее лица и снова беру ее за руку, ведя глубже в лес.

Хотя мы и недалеко от тропы, но достаточно далеко, чтобы нас не было видно. Нет, если только кто-нибудь не сойдет с тропы, чтобы получше рассмотреть окружающий лес.

Она собирается начать протестовать, когда я опускаю лицо к ее шее и провожу языком по ее пульсу.

Она откидывает голову назад с тихим стоном, предоставляя мне лучший доступ, пока я посасываю чувствительную плоть.

— Кто-нибудь нас увидит. — У нее перехватывает дыхание, когда я стягиваю с нее леггинсы и кружу ее.

Я обхватываю ее рукой за торс и притягиваю к себе. — Похоже, тебе не помешало бы отвлечься.

Она всхлипывает, когда я провожу рукой по ее бедру к киске.

Я провожу пальцем по ее влажным складочкам, тихо постанывая, когда