– Если я еще раз увижу Виталика рядом с тобой, ходить он больше не сможет.

– Я не понимаю, что он тебе сделал? Почему?!

– Потому что я так сказал!

– Не тебе решать, кому быть моим другом и кому помогать!

– Мне!

– Я не твоя собачка, которую надо караулить! Твой Паша уже достал ходить за мной! Я сама, что ли, не могу водить машину или ездить на автобусе? Я не дура, и я не буду тебя слушаться, хватит!

Разворачиваюсь, чтобы убежать, но Михаил с легкостью перехватывает меня за руку и тащит в спальню. Книги вываливаются из рук. Он не делает больно, но за секунду заводит меня в комнату и оставляет там.

– Значит, будешь сидеть здесь, пока не научишься быть послушной!

Бакиров выходит, а я бешусь. Меня просто распирает этот его тотальный контроль.

– Ну и ладно! Буду сидеть здесь до посинения, раз тебе так этого хочется! Я не выйду отсюда никогда, я умру здесь, раз ты так этого хочешь, Михаил! – ору на стоящего напротив мрачного, как грозовое небо, Бакирова, а после просто захлопываю перед ним с силой дверь. Слезы подкатывают к глазам. Я права, и я не собираюсь его слушать.

***

Она не выходит на ужин и завтрак тоже пропускает, заставляя меня беситься еще сильнее, поэтому я срываюсь в клуб с самого утра.

– Да, Денис!

– Михаил Александрович, беда!

Звонок начальника службы безопасности и особенно его голос заставляют напрячься. Это тот человек, который не должен мне звонить никогда. Только если случается что-то действительно хреновое.

– Какая беда?

– В поместье было вторжение! Заявился какой-то следак со спецназом. Беспредел устроили, скрутили всех, собак постреляли. Я уже еду. Они вошли в дом. Не приезжайте, пока мы тут не разрулим.

Ужас мгновенно разливается по венам, ведь я понимаю, что в доме осталась Ангел, и она там одна.

– Сука! Сука, блядь!

Глава 21

Я просыпаюсь от громкого лая собак за окном. Уже девять утра, суббота, и, как ни странно, на завтрак меня никто не звал. Михаил злится на меня, но и я не собираюсь так просто сдаваться. Я не рабыня Бакирова и не его пленница, и я не буду делать все, как он сказал.

Выбираюсь из кровати в одной майке и трусах, и как раз в этот момент с улицы начинают доноситься громкие мужские голоса. Крики, ругань, мат. Кто-то приехал, и их много, их очень много, я успеваю уловить из окна человек пятнадцать, не меньше.

Миша. Я сразу же хватаюсь за телефон, но не успеваю позвонить, так как в эту же секунду за окном раздается несколько выстрелов, истошно скулят овчарки, и я вздрагиваю, когда дверь спальни с грохотом открывается и в нее врываются мужики в черных масках. С автоматами.

– Лежать! Мордой в пол, сука, на пол!

– А-а-а-а-а!

Телефон вываливается из руки, и я успеваю только закричать, когда меня буквально за шкирку подхватывают два амбала и в следующую секунду заваливают на пол. Грубо, больно, жестко. Я сильно ударяюсь рукой в гипсе и даже не понимаю, как он не ломается от удара. Чувствую только хруст в руке. Сильный, громкий, жуткий.

Мои руки заламывают назад, ноги расставляют шире. Кто-то один придавливает меня ботинком к полу за спину, тогда как второй проводит мерзкими лапами по моим голым ногам и талии.

– Не-ет, не трогайте!!!

– Чисто!

– Кто вы? Что вам надо? – голос дрожит, сбивается. Кажется, что трясется каждая жилка. Меня отпускают, но подняться не дают. Один из амбалов садится рядом, держит меня за руки. Больно, противно, мерзко.

– Ищите! Переройте тут каждый угол!

– Подвал есть?

– Должен быть. Быстрее! Где документы?! Где документы хозяина, говори, сука бандитская!

Кто-то подходит ко мне, хватает за волосы, с силой оттягивает так, что приходится задрать голову. Предо мной на корточки садится мужчина в милицейской форме, и я узнаю его. Он приходил тогда ко мне вместе с Архиповым, только теперь на погонах у этого типа чуть больше звезд.

– Я не знаю! Мне больно! Пустите!

– Лежать! Быстрее, парни, копайте все!

От ужаса только и могу, что хватать воздух через раз. Рука болит, когда они меня на пол бросали, я ударилась и очень надеюсь, что нет повторного перелома.

Их много, человек десять или пятнадцать здоровенных вооруженных мужиков. Охраны нет, собаки больше не лают, и я понимаю, что я здесь одна. Никто мне не поможет, никто не придет. Они снуют по комнатам, выворачивают все ящики, пакеты, мои вещи буквально все перебирают, они обыскивают весь дом.

– Чисто!

– Чисто! Нет тут ни хрена. В соседней спальне тоже. Кухня, гостиная, нет даже бумаг за счета. Он ничего здесь не хранит.

– Сука, Бакир! Предвидел. Осторожничает. Ладно, сворачивайтесь.

Они оставляют после себя жуткий бардак и осколки и уходят так же быстро, как и заявились. Я же от ужаса только и могу, что прижать к себе руку и, ухватившись за телефон, едва попадая на кнопки, набрать Михаилу, который берет мгновенно.

– Миша… Я… они… я…

Боже, от шока даже два слова связать не получается. Слышу только уверенный голос Михаила:

– Еду, маленькая моя, я еду!

***

Так быстро я гнал последний раз только тогда, когда вез Ангела в больницу после пулевого. Звонок Дениса ясно дал понять, что нас настигли врасплох, и эти черти уже совсем попутали рамки.

Они выследили, когда меня не будет дома, когда начальник службы безопасности будет отсутствовать, и ударили, сука, по больному. Даже не сомневаюсь в том, что они знали, что Ангел одна, что меня дома нет и некому будет ее защитить, а после я увидел входящий звонок от Ангела и, когда услышал ее голос, понял, что дела еще хуже, чем я думал.

Ангел мне позвонила, сказать толком ничего не смогла, но по интонации я понял, что ее напугали, а если они ее еще и пальцем тронули, тогда они все трупы, все, сука, до одного.

Я думал, что там простой наезд, постоят у ворот и вернутся обратно, вот только ворот, блядь, у меня больше не было! Они тупо сняли их с петель, вырезали болгаркой с мясом. Эти шакалы силой штурмовали мой особняк. Их было много, раз мою охрану из