Он смотрел и будто бы реально ждал, что я отвечу. Забуду всё, что он сделал, что перестану бороться. Ради семьи и репутации.

Забуду измену. Воровство. Унижение.

Видимо, ему не понравилось, как я вылезла из того склепа, где им с Алиной так удобно было меня видеть и обвинять в невнимании.

Я смотрела на него и понимала – он уже никогда не изменится. Никогда не признает, что был не прав. Он и не ждал прощения. Оно ему было не нужно. Он просто хотел, чтобы я подчинилась.

Но я…

– Лёша! – послышался резкий крик за нами спинами.

Мы не успела обернуться, как поняли, что это Вера буквально влетела в коридор.

Она кинулась к нам. Лицо ее было белее мела, волосы растрепаны, а под глазами расползлись темные кляксы потекшей туши. И она была всё еще во вчерашней одежде, только изрядно помятой.

Она заметила меня, скользнула взглядом, но всё равно бросилась к моему мужу на шею, рыдая навзрыд. Прямо при мне. На моих глазах.

– Я не знаю, что делать… Он… Он меня выгнал! Вадим выгнал меня из дома! Он сказал, что подаст на развод… и… хочет забрать у меня ребенка! Ты понимаешь?! Он хочет забрать у меня сына!

Я застыла, как примороженная к полу. Внутри всё сковало ледяным обручем. Под ребрами, за грудиной, пульсировал мерзкий ком боли. Но я стояла и смотрела. Не моргая. Как любовница, чужая жена повисла на шее моего мужа, вцепившись пальцами в его пиджак.

Слова срывались с ее губ так быстро, что сливались в хриплое бормотание.

– У меня нет больше дома… Ничего нет! Он сказал, что я ему отвратительна… Он узнал про нашего ребенка… Лёша, я умоляю тебя! Пожалуйста… Мне некуда идти. Мне нужно где-то жить! Мне нужен адвокат… Я… я хочу, чтобы Алина помогла. Она же может, да? Она может помочь мне отсудить сына? Скажи ей… Уговори ее…

Ребенка? О каком ребенке она говорит? Вера беременна?

Мой муж готов был ради репутации сохранить семью. По крайней мере, именно это он мне и сказал. А Вера разговаривала с ним так, будто меня не существовало. Не стесняясь законной жены. Прямо в университете, где гулкое эхо далеко разносило ее хриплые крики.

– Вера, – осадил ее Алексей, отодвинул от себя, – успокойся, перестань… Что ты творишь? Приди в себя!

– Ты не слышал? – выдохнула она. – Ты должен мне помочь! Я не буду одна разгребать это дерьмо! – заявила она визгливо. – Ты тоже участвовал!

Тут мое терпение лопнуло.

– Я вам не мешаю? – поинтересовалась я в спину Веры, которая застыла в объятиях мужа, а потом отпустила его и медленно повернулась ко мне.

Ее глаза горели безумным гневом. Мощным коктейлем из отчаяния, панического ужаса и ненависти. Эта женщина явно не владела собой.

– Это всё ты, – прохрипела она, вытирая мокрое лицо ладонями, – ты виновата во всем! Он узнал из-за тебя! Это ты всё рассказала ему! Ты всё испортила!

– Вера… – попыталась я утихомирить ее, но она уже ничего не слышала.

– Это ты меня сдала! Ты рассказала! – ее голос сорвался на крик. – Из-за тебя я теперь всё потеряю! Всё! Ты хоть понимаешь, что ты наделала? Ради чего?! Чтобы самоутвердиться?

Я отступила на шаг, пытаясь собраться с мыслями, подобрать слова. Но она не дала мне такой возможности. Лёша безуспешно пытался удержать свою бесноватую любовницу. Он увещевал ее, но она рвалась из его рук ко мне.

На шум из кабинета вышел ректор, недоуменно смотря на разворачивающуюся перед ним сцену. Студенты подходили ближе, заинтересованные скандалом, который набирал обороты.

– Зачем ты сюда пришла? Хочешь забрать всё, чего мы достигли? Зачем? Всё же было так хорошо! Зачем тебе это надо было? Зачем ты всё разрушила? У меня было всё, а ты! Что мне делать?! Где ребенка рожать? Да чтоб ты сдохла! – взвизгнула она и бросилась на меня, как разъяренная кошка.

Ее рука молниеносно взметнулась вверх, и я не успела уклониться. Удар скользнул по лицу, и ладонь с глухим стуком врезалась в щеку. Унизительный звук пощечины эхом прокатился по коридору. Раздался чей-то испуганный возглас.

Я резко обернулась и увидела троих студентов. Они застыли как парализованные и смотрели на нас во все глаза. У одного в руках был телефон – и он направил камеру прямо на нас. Он снимал всё.

И в этот момент до меня дошло – это конец.

Моей репутации конец. Семье конец. Всему конец.

Глава 19

Домой я возвращалась одна, и уже одно только это помогало выкристаллизоваться моему решению. Четкому. И верному.

Я больше не могу оставаться.

Ни в университете, ни дома, ни со своими близкими, которые отвернулись от меня, которые предали и унизили.

Уеду хотя бы из дома – хоть в гостиницу, хоть на съемную квартиру, только бы больше не видеть их лица, не слышать их грубые слова, не чувствовать, что на меня давят, вынуждая принять решение, на которое я не способна.

Я не могу перестать бороться, я не могу оставить всё как есть.

Как? Как это возможно?

Почему они думают, что я должна задвинуть себя, отодвинуть в сторону?

Отказаться от имени? Простить им всё, что они сделали?

Стерпеть ту боль, которую они мне причинили, и жить как прежде.

После выходки Веры уже точно не выйдет спустить всё на тормозах.

Щеку в месте удара саднило, меня морозило и колошматило, когда я припарковала машину у дома.

Слова мужа преследовали, им вторил мерный голос ректора, а следом добивал мерзкий визг Верочки. Во всей этой какофонии я будто оглохла.

Почему-то я даже не плакала – слез не было, и даже злости больше не было, как будто я уже всё выплеснула.

Осталась только усталость. Всепоглощающая, вселенская усталость, такая, что хотелось лечь прямо здесь в салоне и уснуть, забыться сном, бесконечно долгим.

Но нельзя. Надо идти. Надо сражаться. Надо действовать.

Но сначала выдохнуть, прийти в себя.

Я всё-таки пошла в квартиру. Нужно было собрать вещи.

И побыстрее, пока Алексей не вернулся домой.

Я просто не могу смотреть ему в глаза! Я не в состоянии!

Квартира встретила тишиной, и всё равно я напряглась в ожидании очередного нападения. Сердечный ритм нарушился.

Я вроде зашла домой, но было чувство, что ступила на враждебную территорию. Всё было таким же.

Шторы, кружка с недопитым чаем, плед, брошенный на подлокотник дивана.

Разбросанные вещи, которые я обычно убирала, посуда, которую я мыла, пыль, которую я вытирала – всё было на своих местах, только мне не было места в этом доме.

Оказалось, что я никому не нужна.

Плохая мать, плохая жена, я не нужна, и мне четко указали на мое место.

Скинув туфли, я пошла в спальню. Села на край кровати, вытянула ноги и уставилась в пол. Просто посидела немного, помолчала.

Сейчас я успокоюсь и начну собирать вещи.

Сейчас я соберу чемодан, чтобы уйти… на время…

А может, навсегда.

Сейчас…

Телефон вздрогнул в тишине, а я даже не поняла, что принесла сумочку с собой. Она так и висела на плече, я не обращала на нее внимания. Пришлось достать телефон, потому что он продолжал настойчиво вибрировать. Я увидела сообщение. Это была Маша.

“Лида, в университете такой скандал! Студенты сняли на камеру вашу драку с Верой. По университету уже разошлись видео. И по интернету тоже. Ректор в бешенстве. Он тебе не звонил? Ты в порядке?”

Внутри всё задрожало. Глаза у меня расширились от шока.

Хотя я не удивлялась.

Скандал, ну, конечно же, случился скандал!

Только драки не было – это на меня напали, это меня ударили, но всё, возможно, предоставят именно так.

Две женщины подрались из-за мужчины, из-за преподавателя и и. о. декана. Обе замужние, уважаемые женщины – и втянуты в такую грязь!

И, конечно же, ректор в бешенстве. А как же иначе?

Я быстро просмотрела пропущенные звонки и эсэмэски.

Нет, ректор вроде бы не звонил, да я бы никому и не ответила, я вообще ничего не слышала, пока до дома ехала, настолько меня затянул кокон отчаяния.